Ринуччо. Веселая история — за последнее время не упомню ничего похожего.
Аньола. Они рассудили, что, ежели мадонна Оретта закатит старику скандал и пожалуется на него своим братьям, тот от всего быстренько отопрется и братья ей не поверят, поскольку, не зная такого за мессером Амброджо, подумают, будто мадонна Оретта попросту ревнует; а потому, прежде как измена откроется, надобно все предусмотреть, чтобы ему не отпереться.
Ринуччо. Разумно.
Аньола. Для этого они порешили, что мадонна Анфрозина ответит старикану и хорошенько его обнадежит, передав, что не прочь побыть с ним, как только представится удобный случай.
Джулио. Вот и верь после этого женским обещаниям!
Аньола. И что в подходящую минутку, когда вас обоих не будет дома, она пошлет за мессером Амброджо и уложит его в вашей комнате внизу, а перед этим предупредит обо всем мадонну Оретту и отправит ей ваше платье, чтобы она переоделась мужчиной, в таком виде прошмыгнула в ваш дом и в полной темноте вошла бы в комнату, где находится ее муженек; когда же она пробудет с ним изрядное время, то откроет ему, кто она, и выскажет все, что пожелает и чего он заслуживает; таким образом, он не сможет отпереться и столковаться с ее братьями, она вышибет дурь у него из головы, застыдив и оконфузив сперва сама, а потом в присутствии вашей матушки, мадонны Анфрозины, которая прибежит на шум.
Ринуччо. Ну и ну! Давненько не приходилось слышать о такой хитроумной ловушке.
Джулио. Воистину, женщины хитрее самого черта.
Аньола. На том они и порешили. Ой, вон идет одна женщина, мне надобно с ней поговорить. Прощайте.
Ринуччо. Мадонна Аньола, подождите.
Джулио. Как бы не так! Очень мы ей нужны — ишь несется!
Ринуччо. Что скажете на все это, мессер Джулио? Как по-вашему — нет ли для меня в этом деле хорошей стороны?
Джулио. Для вас это превосходно со всех сторон, и думаю, вам представляется случай, который сделает вас счастливым. Будь я на вашем месте и умирай, как вы, от любви, я бы сразу почел себя счастливым.
Ринуччо. О брат мой, скажите, дорогой, как бы вы поступили в подобных обстоятельствах?
Джулио. Скажу. Но сначала догоните эту служанку и узнайте, не хочет ли она сказать вам кое-что с глазу на глаз, ибо поспешный ее уход кажется мне подозрительным.
Ринуччо. Вы находите?
Джулио. Я в этом уверен.
Ринуччо. А где я вас потом найду?
Джулио. В этой церкви: мне нужно кое-что сказать одному человеку, который ждет меня там.
Ринуччо. Дождитесь меня, сделайте милость.
Джулио. Вы меня легко найдете — не в церкви, так дома или где-нибудь поблизости.
Ринуччо. Без вас бы я пропал!
Джулио. Идите же. Мне не терпится рассказать все Джорджетто и поглядеть, не удастся ли ему — ведь он чертовски хитер — извлечь из этого дела какой-нибудь прок для меня.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Амброджо. Нет уж, никуда не поеду. Верно говорят, любовь не пожар, а загорится — не потушишь. С тех пор как я влюбился в мадонну Анфрозину, нет мне покоя ни днем, ни ночью — только о ней и думаю; и ежели бы она, волею судьбы, жила далеко отсюда, а не поблизости, я был бы несчастнейшим человеком во всей Пизе; ибо, как бы там ни складывалось, я должен был бы искать возможность увидеть ее, а следовательно, удаляться от дома, что весьма опасно: у кого красивая жена, как у меня, тот должен за нею приглядывать, особенно здесь, в Пизе, где полным-полно беспутных студентов, не знающих стыда и сорящих деньгами. Служанкам и слугам доверять нельзя, это все равно что пускать козла в огород, и хотя на Джаннеллу, кажется, можно положиться, все-таки по-настоящему стеречь свое добро — значит, насколько возможно, стеречь его самому.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Вердиана. Раз я несу добрые вести тому, кто считает себя самым несчастным человеком, он должен будет хорошенько меня отблагодарить.
Амброджо. Уж не мадонна ли это Вердиана? Похоже, она. Или нет? Ну конечно, она. И впрямь, глаза у меня не те стали.
Вердиана. Спасибо еще, что не надо гоняться за ним по всему городу!
Амброджо. Она самая, причем направляется к моему дому.
Вердиана. О, дверь приоткрыта! Мне повезло.
Амброджо. Что вам угодно?
Вердиана. Поговорить с мессером… О, мессер Амброджо, вас-то я и ищу, помогай вам Бог!
Амброджо. Вы бы тоже могли мне помочь, если б захотели.
Вердиана. Для этого я и пришла. А куда это вы смотрите?
Амброджо. Отойдите немного от двери.
Вердиана. Ах, ревнивец! Чего вы боитесь?
Амброджо. Того, о чем я все время думаю.
Вердиана. Значит, вы мне не доверяете?
Амброджо. В моем положении будешь недоверчивым.
Вердиана. Знаете, что я вам скажу? Смотрите не смотрите, все одно не поможет, ежели ей охота припадет.
Амброджо. Главное — позаботиться о том, чтобы у нее не было удобного случая.
Вердиана. Да хоть и не будет! Но ежели ей приспичит, она и с садовником шашни заведет.
Амброджо. Ошибаетесь. Вот уже много дней, как я дал садовнику от ворот поворот.
Вердиана. А как же ваш сад?
Амброджо. Уж я бы давно по миру пошел, когда бы рассчитывал на доход от своего сада!
Вердиана. Да ну? Неужто выгода от такого сада, как ваш, кажется вам пустяком? Вон у наших монахов сад куда плоше вашего, а они из него монастырь кормят да и нас всех. И ежели они морковь сеют, она у них вот такой величины вырастает, глядите.
Амброджо. Мне дела нет до моркови и до богомолок, коих надобно ублаготворять, чтобы поддерживать в них веру. Зато мне есть дело до того, кто крутится у моего дома, вот в чем штука.
Вердиана. А разве при желании она не может сделать этого с Джаннеллой?
Амброджо. Ишь куда хватила! Да второго такого надежного человека, как Джаннелла, днем с огнем не сыщешь. К тому же, сдается мне, у него отсутствуют мужские способности, а думай я иначе — его бы не было в моем доме или я бы его оскопил. Но оставим эти порожние разговоры. Какие вести вы принесли мне от мадонны Анфрозины? Ужели ей хочется, чтобы я от зуда маялся, как шелудивый пес?
Вердиана. Мессер Амброджо, вы мне не раз обещали: за первую добрую весть получишь, мол, от меня награду. Ей-ей, получишь. А поскольку пора пришла, то, прежде чем вам эту весть выложить, я хотела бы знать, какая будет ваша награда.
Амброджо. Вы мне не верите?
Вердиана. Я вам верю, но не забудьте, что я бедная и живу своим трудом и милостью добрых людей.
Амброджо. Ну хорошо, коль скоро вы готовы споспешествовать salvum me fac,[17] знайте: за первую же добрую весть я отдам вам свои старые шлепанцы.
Вердиана. Ваши старые шлепанцы?
Амброджо. А вы бы чего хотели? Ладно уж, те, которые на мне сейчас, почти что новые. Да не кривитесь вы! За вторую отдам эти чулки — но при условии, что весть будет заключаться по меньшей мере в том, что я смогу с ней поговорить. За третью же — а именно когда я узнаю, что мне предстоит спать с ней, — вот эту мою накидку на подкладке. Ну, что вы теперь скажете?
Вердиана. Скажу, что человек вы не ахти какой дельный и чересчур скупой; и что в городе нет студентика, пользующегося моими услугами, который, принеси я ему розу от его дамы, а не то что весть, какую вам принесла, не дал бы мне в два раза больше, чем вы обещаете дать в три приема.
17
Здесь: моему исцелению (