Ринуччо. Тем лучше. Вы говорите, что еще не рассказывали ей о моих чувствах?
Аньола. Нет, сударь; ибо, как я сказала вам третьего дня, я не раз исподволь заговаривала с ней про любовь и про то, чем занимаются влюбленные, но увидела, что для нее это пустой звук, все равно как розы в январе, и решила про вас не заикаться.
Ринуччо. Хорошо. План мой заключается в том, чтобы самому объясниться в любви, видя, что вы еще ничего ей не сказали; и если мне повезет, я объяснюсь сначала на деле, а уж потом на словах.
Аньола. Дай вам Бог! Только как же это?
Ринуччо. Очень просто. Успех моего плана зависит от вас. Как только доктор окажется в ловушке и я буду уверен, что он не в силах испортить мне обедню, я приду сюда и стану ждать; вы же, увидев, что хозяйка ваша в постели, и убедившись, что она спит, подадите мне знак и откроете дверь: я проскользну в дом и, притворившись мессером Амброджо, войду в спальню мадонны Оретты и лягу в постель рядышком с ней. Время подскажет, как мне вести себя дальше: возможно, я откроюсь перед ней, а возможно — нет; ближе к рассвету, зная, что доктор садится за работу на заре, я скажу, что должен работать, встану и побегу выпускать мессера Амброджо из заточения, после чего, умирая от холода, он вернется домой.
Аньола. Коли вы послушаетесь моего совета, то не откроетесь — представляю, какой большой поднимется шум, чуть она узнает, кто вы.
Ринуччо. Не хочу об этом думать раньше времени: буду действовать по обстоятельствам. Главное — чтобы вы меня впустили.
Аньола. То-то и оно, что это труднее, чем вы думаете.
Ринуччо. Что же тут трудного?
Аньола. Я вам объясню. Поскольку доктор должен будет уйти, хотя я не верю, что он уйдет, но допустим — уйдет, он оставит в доме эту скотину Джаннеллу, который обычно спит около двери; но нынче ночью, будьте уверены, он ни за что не ляжет спать, покуда старик не вернется.
Ринуччо. А я не могу попасть в дом, минуя вход с улицы?
Аньола. Нет, сударь: старик приказал запереть все окна, которые выходят на крышу, нижние же — замуровать.
Ринуччо. А через стену сада?
Аньола. Трудно. И потом, даже если вы заберетесь в сад, все равно, чтобы попасть в дом, придется идти мимо этого чертова Джаннеллы.
Ринуччо. Попробовать, что ли, дать ему денег, чтобы не пикнул?
Аньола. Боюсь, тут не только деньги, но и острый нож вряд ли поможет. Не доверяйте ему нисколечко, иначе и себя погубите, и хозяйку, и меня.
Ринуччо. Придумал: я напишу доктору, чтоб взял его с собой.
Аньола. Не возьмет.
Ринуччо. А я так напишу, чтоб взял.
Аньола. Ну ладно, допустим, он его берет, но тогда запирает дверь на ключ.
Ринуччо. Отмычка сделает свое дело. Ваша забота, мадонна Аньола, дать мне знать, когда прийти. Остальное предоставьте мне.
Аньола. Хорошо. Как только хозяйка ляжет, я, ежели хотите, повешу вон на то окно полотенце. Увидите? Оно и в темноте будет белеть.
Ринуччо. Конечно, увижу.
Аньола. А ежели Джаннелла никуда не уйдет, я оставлю окно закрытым.
Ринуччо. Прекрасно.
Аньола. Ой, наша дверь открывается! Уходите, уходите.
Ринуччо. Это старик со своей мадонной Аполлонией.{175} Скажи пожалуйста!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Амброджо. Послушайте, мадонна Вердиана. Раз уж я у вас заиграл, сделайте так, чтобы мне и затанцевать.
Вердиана. И затанцуете, сделаю, не извольте сомневаться.
Аньола. Добрый вечер, храни вас Бог.
Амброджо. Куда можно ходить в такой час?
Аньола. Я ходила за салатом.
Амброджо. Покажи-ка, что у тебя здесь?
Аньола. Ничего. Ой, вы мне порвете платок!
Амброджо. А под шляпкой что?
Аньола. Ой, да где ж такое видано? Голову растреплете.
Амброджо. Лучше я растреплю тебе голову, чем ты украсишь мою рогами, поняла? А тут что?
Аньола. Салат.
Амброджо. А в корзинке что?
Аньола. Господи, да что там, по-вашему, может быть?
Амброджо. Записка какая-нибудь, подарок — мало ли что!
Аньола. Опять двадцать пять! Сущее наказанье!
Амброджо. Чем больше женщина разглагольствует, тем меньше я ей верю.
Вердиана. Чересчур уж вы недоверчивый! Я вам прошлый раз говорила: молите Бога, чтоб ваша жена не ждала записочек. Коли послание могут перехватить по дороге, его передают устно. И держат язык за зубами.
Амброджо. Все равно я узнаю.
Вердиана. И как же вы это сделаете?
Амброджо. Как? Как? Вырву ей язык.
Вердиана. Вот уж не пошла бы служанкой к вам в дом — даже за двойную плату.
Амброджо. А я б вас и не взял даже с приплатой. Однако оставим разговор о моих семейных делах и поговорим о другом: да поймите же вы, о Господи, что шесть дукатов, которые я вам дал, изрядная сумма.
Вердиана. Ну и скупердяй! Обижаете, чистосердечно вам скажу! Не забудьте, что я за вас еще и молюсь.
Амброджо. Мне от ваших молитв не легче. Дайте же наконец человеку побыть с мадонной Анфрозиной!
Вердиана. Для этого нужно, чтоб уехал ее сын.
Амброджо. А если он никогда не уедет? Получится, что я выбросил на ветер такие деньги?
Вердиана. Не получится, можете быть спокойны.
Амброджо. Трудно оставаться спокойным, когда кошелек тощает, а голова пухнет: в записке, которую я получил, сплошная неопределенность, туман один; дело не движется, хотя и не по моей вине: я раскошелился, когда эта разбойница, мадонна Вердиана, загнала меня, надо сказать, в угол, и не одна неделя пройдет, покуда я оправлюсь от урона.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Ринуччо. Доброго вам здоровья, ваша милость господин адвокат.
Амброджо. Рад вас видеть, veniatis, domine.[18] Что нового?
Ринуччо. Я пришел узнать, был ли у вас мой защитник и как продвигается судебное разбирательство.
Амброджо. В вашем деле много сложностей, изучение которых требует длительного времени, но поскольку речь идет о вас, я охотно во всем разберусь. Могу пообещать это вам, cum quibus[19] сочувствую, как никому другому.
Ринуччо. Благодарю вашу милость, и хотя мне никогда не отблагодарить вас так, как вы того заслуживаете, в долгу я не останусь.
Амброджо. Кто-кто, а вы всегда исправно платили мне гонорар.
Ринуччо. Я пришел поговорить с вами. Нынче вечером мне нужно уехать во Флоренцию с мессером Джулио, живущим у меня в доме. Мы едем по его делам на восемь дней — при условии, что я не опоздаю на суд.
Амброджо. Поезжайте на здоровье: как вам известно, через два дня in civilibus[20] начнутся каникулы, и суды будут закрыты до начала поста.
Ринуччо. Так я и думал, но все же не мог уехать, не предупредив вашу милость.
Амброджо. Вы правильно поступили, ибо в судебных тяжбах, помимо всего прочего, очень важно, чтобы кто-то двигал дело.
Ринуччо. Надеюсь, ваша милость соблаговолит тем временем углубиться в дело и разрешить упомянутые вами сложности, а в счет благодарности за свои труды получить пока это скудо.
Амброджо. Очень любезно с вашей стороны, хоть это вы и напрасно.