– Выделю, – буркнул он.
Недоволен. Ну и пусть. У него два выбора: либо получить деньги без трех тысяч, либо вообще ничего не получить. Между прочим, раньше Алла и не заикнулась бы: мол, где моя часть за мозги, которые ты бессовестно эксплуатируешь? Но люди растут, умнеют, набираясь опыта, в этом смысле и любимый человек постепенно превращается в любовника, разумеется, не беспричинно, а у любовника другой статус, как и у любовницы.
Тщетно искал парковку Ипполит, проехал кафе «Гренок», сделал лишний круг по периметру квартала, снова проехал кафе. Какая досада! Вдруг увидел, как отъезжает авто, стал посреди узкой улицы, дожидаясь, когда освободится место. Ему сигналили сзади, требуя освободить проезжую часть, но он и ухом не повел, а как только стало возможным, припарковался у обочины.
В кафе Ипполит приостановился, изучая зал, бессонная ночь рассеяла внимание, он не сразу заметил, что Дина машет ему. Идя к ее столику, невольно пришло на ум сравнение: с такой искренней радостью его встречает только бабушка, дед более сдержан, но любит внука не меньше, к счастью, оба живы. Ипполит опустился на стул, натянул виноватую улыбку:
– Прости, я опоздал.
– Мне не нравится, как ты выглядишь, – заметила Дина. – Бледный, кислый… Что-то случилось?
На Дине он остановил выбор по простой причине: ненавязчива, тактична (это качество сейчас дефицит), не претенциозна. И характер у нее уступчив, она женственна. Не яркая красавица, конечно, тем не менее в наше время женщины умеют преподносить себя. Она будет верной женой, идеальной матерью, хорошей хозяйкой дома. А как насчет любви? – наверняка спросил бы обыватель, если б услышал размышления Ипполита. Любовь-страсть, с практической точки зрения, ненадежная штука, ибо проходит быстро, постфактум оба влюбленных зачастую ужасаются друг дружке и разбегаются, став врагами. Дина не раздражает – уже отлично, с ней спокойно, стабильно, его тянет к ней, он скучает без нее, разве этого мало?
– В ближайшее время я не познакомлю тебя с мамой.
– Почему? – вскинулась она.
А вот Дина любит его, любит по-настоящему, это видно, чувствуется. Впрочем, так и должно быть, не привязанная к мужчине женщина – атомная бомба у тебя в кармане.
– Вчера застрелили мужа моей матери, – сказал он причину.
Дина лишь вздрогнула, распахнув великолепные синие глаза, здорово сочетающиеся с темно-пепельным цветом волос. Видимо, о смерти незнакомого мужа незнакомой матери потенциального жениха ей приятней услышать, нежели примерно такую фразу: ты мне надоела, давай расстанемся. В сущности, к Арамису, которого не считал отчимом, Ипполит не испытывал никаких чувств. Муж мамы как был для него чужим, таковым и остался.
– Мне кофе, – сказал он подошедшей официантке, затем помассировал двумя пальцами переносицу. – Всю ночь не спал, мы в больнице торчали, надеялись, врачи его вытащат. Не вытащили.
– Как твоя мама?
– А как может ощущать себя человек, которого огрели дубиной по голове, потом окунули в кипяток? Но меня больше младший брат беспокоит, он переживает бурно. Так что я недельку-другую побуду с ними, а тебя сейчас отвезу.
Ехать не на окраину города, а в соседний городок, который справедливо называют деревней, времени займет поездка прилично, Дина отказалась от его предложения:
– Нет-нет, не утруждайся, я доеду сама…
– В таком случае посажу тебя в такси и оплачу. Дина, не спорь, – упредил он протесты. – Ты что-нибудь заказывала?
– Без тебя пила только кофе, здесь неплохо его варят, но дорого. Ипполит, я могу остаться с тобой, помочь…
Ей очень не хотелось с ним расставаться ни на час, ни на день, ни тем более на неделю. Ипполит накрыл ладонью ее тонкую кисть, улыбнулся:
– Это было бы здорово, но желательно все же маму подготовить, заочно вас сроднить, чтоб между вами не произошло столкновения при первой же встрече. За тебя я спокоен, а вот за мадам Баграмян… А прибавить к ее своеобразному характеру убийство мужа… нет, Дина, мне ты нужна живой.
– У, как страшно, – улыбнулась девушка, подперев кулачком подбородок.
Сейчас она была на том этапе, когда ни мамы-монстры не страшны, ни братья-неврастеники вместе со спесивыми отчимами, ни прочая стая акул в лице родственников. Будущее с ними ей видится из жизни голубей и в пастельных тонах, Дина убеждена, что трудности исключены, а если они и появятся, она их пощелкает, как семечки. Но Ипполит не переставал ее удивлять.
– Мне казалось, ты не слишком привязан к матери.
– Не слишком, – утвердительно кивнул Ипполит и не без гордости заявил: – Просто у меня больше ответственности. Допила кофе?
– Да.
– Тогда поехали?
Оставив деньги на столе, он пропустил Дину вперед и, следуя за ней, рассматривал ее с пристрастием, придирчиво. Отметил, что у его избранницы гладкая загорелая кожа, шея красивая, талия тонкая, задница на месте… Не мешает лишний раз убедиться в правильности выбора.
Наташа не стала откладывать поручение Парафинова в долгий ящик, вызвала обоих кляузников, они… не пришли. В милицию! Куда собственноручно накатали заявления, обвиняя друг друга в страшных преступлениях, которые каждый из них якобы собирался совершить. Неужели их не интересовало, на какой стадии рассмотрение заявлений, что грозит обидчику? Как ни занят Парафинов – он ведь взял под личный контроль убийство Баграмяна, – а пришлось Наталье обратиться к нему с просьбой. Игорь Игоревич созвонился с бывшими друзьями и нынешними заклятыми врагами, пригласил их на беседу.
В тесный кабинет Наташи вошли два заряда отрицательной энергии, отчего молодую женщину просто откинуло на спинку кресла. Когда Маймурин опустил на стул свой тучный зад, Наталья даже замерла, ожидая, что хрупкие деревяшки не выдержат слоновьего веса и рассыплются.
Киселев производил впечатление затюканного интеллигента, который ходит в дырявых носках, живет духовной пищей, умрет от одного грубого слова или грозного взгляда. Но так казалось до той поры, пока он не открыл рот и не полился поток слов в высокомерной тональности:
– Прошу излагать коротко и ясно, зачем меня, оторвав от дела, вызвали сюда? Вы, девушка, в курсе, сколько стоит у меня час простоя?
Но девушка давно адаптировалась к нелегким условиям работы в правоохранительных органах, сухо, вместе с тем спокойно она сказала:
– Я вам не девушка, а сотрудник милиции Наталья Васильевна Войлокова. Давайте посчитаем, во что обойдется гражданам свобода одного уголовника, тогда вы убедитесь, что наши часы работы стоят намного дороже, так как мы ловим преступников. Мне поручено заняться вашими заявлениями.
– Что значит – заняться? – фыркнул Маймурин. – И что значит – нашими заявлениями?
– Разве не вы написали заявления друг на друга? – бесстрастно звучал ее голос. – В них вы ставите нас в известность, будто каждый из вас грозился расправой…
– Ты написал на меня?!! – От одной мысли Киселева скрючило, почему-то он забыл, что тоже ударился в литературный жанр. Маймурин напомнил ему об этом:
– Как я понял, ты от меня не отстал.
– Негодяй, – с обидой в голосе произнес Киселев. – Такие, как ты, в тридцать седьмом работали стукачами…
– Наталья Васильевна, – надулся Маймурин, – а можно взглянуть, когда этот… гражданин… настрочил на меня маляву? Ручаюсь, опередил меня по срокам.
– Граждане, прекратите, вы же взрослые люди, – сделала им замечание Наталья. – Довожу до вашего сведения, что заводить дела мы на вас не будем.
– Как – не будете? – вскочил Киселев. – Хотите, чтоб он (указал пальцем на противника) почувствовал полную безнаказанность?
– Ты мне не тычь! – осатанел Маймурин. – У меня те же претензии! Кто во всеуслышание обещал изничтожить и уконтропупить меня? Не ты ли?
– Это ответ на твои угрозы! – рассекая указательным пальцем воздух после каждого слова, выкрикнул Киселев.