Вопрос о связях искусства неореализма с прогрессивной литературой дофашистского периода, о преемственности, о влиянии веристской поэтики очень сложен. Мне кажется, что правильнее было бы, пожалуй, отбросить приставку «нео» и говорить просто о реализме в его итальянском варианте того времени.
Разумеется, неореализм не возник внезапно, на пустом месте. Его корни уходят в литературу последних лет фашистского двадцатилетия. Мы уже говорили о той роли, которую сыграли «Сицилийские беседы» Витторини. Другой писатель, которого тоже причисляют к «отцам неореализма», Карло Бернари, еще в 1934 году написал роман «Трое рабочих». Книга была пессимистическая и горькая, в ней описывался спад рабочего движения, но сама тема, само упоминание о забастовках и протестах напугали режим, и книга была изъята по личному распоряжению Муссолини. После войны творчество Бернари органически влилось в поток неореалистической литературы. Ему оказалась близкой тема простых людей — бедняков Неаполя и Юга, темных, сбитых с пути грандиозной ломкой традиционного уклада, утративших в жизни материальную и моральную основу и ищущих новых устоев. Этим героям посвящены и лучший роман Бернари — «Сперанцелла», и новеллы, вошедшие в этот сборник.
В 1937 году вышли первые рассказы Карло Кассолы. Для них характерна нарочитая фрагментарность, предельный лаконизм, сознательный отказ от анализа психологии, от обычного построения сюжета, от выявления авторской позиции. Крошечные рассказы Кассолы — нечто вроде серии моментальных фотографий, сделанных при ярком свете и резкой наводке на фокус. Они прежде всего сознательно антириторичны. Сопротивление обогатило творчество Кассолы, раздвинуло его горизонты. В «длинном рассказе» «Баба» он впервые начинает писать о коммунистах и партизанах и приходит к важнейшей для него теме — теме выбора пути, поисков правильной позиции. Проблемы, стоящие перед героями Кассолы, касаются, по существу, целого поколения итальянской интеллигенции. Речь идет о коренных вопросах: об отношении интеллигенции к народу, к борьбе за построение нового общества, за создание новой культуры. Долгий, нелегкий путь лежит от позиции замкнутого в себе, скептически настроенного, колеблющегося интеллигента к позиции активного участника политической жизни страны. Пройти этот путь помогает героям Кассолы пример Баба — коммуниста Бальдини, чей образ получает полное развитие в повести «Старые товарищи».
Одним из первых и значительнейших произведений неореализма был роман Васко Пратолини «Квартал». Пратолини — один из тех писателей, которые создали моральную атмосферу литературы Сопротивления. Все творчество Пратолини глубоко демократично, он пишет о народе, с которым неразрывно связан. Он создает подлинную хронику народной жизни своей родной Флоренции — от начала двадцатых годов до наших дней. Пристальное внимание к правде жизни — вплоть до самых мелких деталей — в сочетании с ярко выраженным лиризмом повествования привели Пратолини, в его немногочисленных новеллах, к жанру своеобразного лирического очерка, прекрасным примером которого служит три наброска, вошедшие в цикл «Мое сердце на мосту Мильвио».
Вообще очерковость, стремление к «лирической документальности» весьма характерно для неореализма. Иногда эти очерки почти плакатны — как написанная в разгар борьбы новелла Марчелло Вентури «Лето, которое мы никогда не забудем», или рассказ Беппе Фенольо «Хозяин платит плохо». Такое пристрастие к резким, без полутонов, краскам, полемический заряд объясняются, на мой взгляд, тем взрывом народного гнева, тем отвращением к фашистской лжи и демагогии, которые накапливались и созревали постепенно и вырвались на свободу в период Сопротивления. Нет сомнения в том, что антифашистская революция 1943–1945 годов была не только политической, но и моральной революцией. Отсюда — естественное желание многих писателей вернуться к только что пережитому двадцатилетию, сказать о нем всю правду.
В наш сборник включена новелла талантливого писателя Витальяно Бранкати — «Старик в сапогах»; она написана в 1944 году, тоже по горячим следам, блестяще сделана в литературном отношении. Главное же — за этим гротеском мы видим достоверную реальность «двадцатилетия». Бранкати сам — характерная фигура. Он прошел через увлечения различными иррационалистическими теориями, одно время примыкал к фашизму и даже получил в 1932 году премию председателя совета министров за «патриотическую» пьесу «Пиаве». Однако вскоре после этого Бранкати сблизился с крочеанскими кругами; он не превратился в «активного антифашиста, но его отношение к режиму резко изменилось и стало откровенно критическим. Писал он под сильным влиянием Гоголя. Попутно стоит заметить, что Гоголь, как и Достоевский, по свидетельству многих итальянских писателей, играл огромную, подчас решающую роль в их формировании. Читатели, несомненно, увидят влияние гоголевской поэтики в произведениях многих новеллистов, представленных в нашем сборнике. Кроме Бранкати, укажу, например, имена Палумбо или Монтеллы, открывшего мир мелкого итальянского чиновничества и посвятившего свой роман «Пожар в земельной управе» «всем, кто ходит в потертой изношенной шинели со времен Акакия Акакиевича Башмачкина».