— Добрая женщина, что ты требуешь от этого человека?
И она предъявляет иск за свое фиговое дерево и иск от имени брата, так как он, мол, глухарь и болван.
Выслушав ее, подеста говорит ответчику:
— Правда то, что говорит эта женщина?
Тот, крутя головой и подставляя уши, говорит:
— Господин подеста, я плохо слышу.
Как только он сказал, что не слышит, кто-то поблизости, приставив губы к его уху, закричал, что есть мочи:
— Подеста спрашивает, правда ли это.
А тот говорит:
— Я не знаю, кому отвечать.
Женщина говорит:
— Это он притворяется. Правда, он глуховат, но хорошо слышит, когда хочет слушать.
Подеста, чтобы свалить с плеч эту докуку и так как там были еще всякие родственники, сказал женщине, что он считает необходимым, чтобы истица обратилась к какому-нибудь дружественному посреднику, и велел крикнуть об этом на ухо ответчику. Словом, они такового назвали, и подеста приказал, чтобы арбитр и стороны на следующий день к нему явились. На следующий день, когда они перед ним предстали, подеста сказал, что слушание дела должно быть закончено через три дня под страхом пени в размере двадцати пяти лир. Посредник же стоял как истукан, и если стороны были туги на ухо, то арбитр был глух как пробка. Там присутствовало много местных жителей, которые нет-нет да и подсмеивались. Подеста и говорит:
— Добрая женщина, кроме тебя, никто ничего не слышит, и я тебе говорю, что хочу вынести приговор по этой тяжбе.
Женщина, сразу же решившая, что она уже выиграла дело о своем фиговом дереве, говорит:
— Ради бога, прошу вас!
— Мой приговор таков: ввиду того, что и та и другая сторона в этой тяжбе глухи, а посредник, которого вы сами себе выбрали, тоже глух и я знаками ничего не сумел бы им объяснить, а также принимая во внимание, что новый подеста будет здесь через месяц, я передаю ваше дело ему.
Женщина, которая хорошо слышала, сложила на груди руки, умоляя подеста, чтобы он ее отпустил и чтобы ей не приходилось столько времени дожидаться решения по делу о ее фиговом дереве. И подеста ответил ей:
— Женщина, как я сказал, так и постановлю. Иди с богом.
Женщина и глухари отправились по домам, а те, что были при этом, услыхав приговор, прекрасно поняли, что подеста хотел этим сказать.
А именно, чтобы они, все три, будучи глухими, дождались глухого подесту и чтобы он, как знаток их обычаев, завершил это дело вглухую, как оно и должно было завершиться между глухими.
Новелла CXLVII
Один богатый человек с большими деньгами, решив обмануть таможню, набивает себе полные штаны куриных яиц; таможенники, которым об этом донесли, заставляют его при проходе через заставу сесть, и он, раздавив яйца, вымазывает себе всю задницу; заплатив за обман, он остается при своем позоре
Только что рассказанная новелла[67] приводит мне на память другую, о некоем флорентийце, который был богачом, но скрягой и скупцом почище самого Мидаса. Задумав обмануть таможню меньше, чем на шесть грошей, он с убытком и позором для себя уплатил гораздо больше, хотя и защищал свою задницу броней из яичных скорлуп. Итак, жил-был некий негодяй с богатством в добрых двадцать тысяч флоринов, которого звали Антонио (отчества его не назову, чтобы не порочить его родни) и который, находясь в деревне, решил отправить во Флоренцию две дюжины, а то и целых тридцать яиц. Слуга и говорит ему:
— Придется заплатить пошлину, ведь на четыре яйца полагается один грош пошлины.
Тот, услыхав это, берет всю корзину, зовет с собой слугу и, зайдя в комнату, говорит:
— Бережливость хороша во всякое время. Я хочу сберечь эти деньги.
С этими словами, забирая по четыре яйца и задрав спереди подол, он стал запихивать их себе в штаны. Слуга говорит:
— Ой, да куда вы их кладете? Ой, да вы не пройдете по дороге!
Антонио отвечает:
— Как бы не так! У меня в этих штанах снизу такое дно, что туда влезли бы и куры, которые снесли эти яйца!
Слуга отвернулся и от удивления осенил себя крестным знамением.
И вот Антонио, запрятав яйца, пускается в путь и широко ступает, словно в штанах у него целых два мотка пеньки. А когда подошел к воротам, он сказал слуге:
— Иди вперед и скажи таможенникам, чтобы они повременили закрывать ворота.
Слуга так и сделал, но не удержался и под величайшим секретом обо всем сказал одному из таможенников, а тот сказал остальным:
— Вот самая замечательная новость, какую вам когда-либо приходилось слышать: сейчас здесь пройдет один человек; он пришел по своему делу, и у него штаны полны яиц.