Джанетта любила не только море. Еще ей нравилось спускаться по самым опасным горнолыжным склонам Альп и носиться по серпантинам на спортивной машине. Обнаружив ее тайник, Марко понял, что его жена еще и употребляет наркотики.
Он настоял на том, чтобы она прошла лечение. Дважды. Она клялась, что полностью излечилась от пагубной привычки. И все же в глубине души он знал, что в тот роковой уикенд она уехала из Рима, чтобы избежать его надзора.
— В тот день, когда она решила уехать, у меня была назначена тяжелейшая операция двухлетнему ребенку, которого отказались оперировать несколько хирургов.
Джанетта же рвалась на побережье — сказала, что больше не может провести в городе ни дня. Ей был нужен свежий воздух, ветер, море.
— Я оставался в Риме до тех пор, пока не стало очевидно, что мальчик поправится, и только потом поехал за ней.
Марко до сих пор винил себя в том, что не перенес операцию на более поздний срок. Если бы он уделял жене хотя бы половину того внимания, что он уделял своим пациентам...
— Когда я доехал до побережья, погода резко изменилась. Я позвонил Джанетте и попросил ее не выходить в море.
Просил, велел, умолял и, когда понял, что она вопреки всем его уговорам все-таки встала под парус, похолодел от страха.
— На пристани я связался с ней по радио. К тому времени волны уже достигали двадцати футов, а судно дало течь.
Он так и не забыл ее голос, срывающийся от ужаса и страха, помнил охватившее его отчаяние и беспомощность. Он спас жизнь двухлетнему мальчику, но не смог спасти свою жену.
— Я услышал последний сигнал SOS, и радио смолкло.
— Ты даже не смог с ней попрощаться, — прошептала Сабрина. — Это так... несправедливо.
Марко бросил на гостью быстрый взгляд, пораженный ее интуицией. Несмотря на все ссоры с женой, короткие, но яростные перебранки, он ни на секунду не переставал любить свою страстную, темпераментную Джанетту. Он бы многое отдал, чтобы сказать ей о своей любви.
— Ты мне ее напоминаешь, — после долгой паузы сказал Марко. — У Джанетты были волосы такого же оттенка. Те же глаза. Вчера утром, на дороге... Я был почти уверен, что встретился с призраком.
— Теперь понятно, почему ты меня едва не сбил.
Сабрина резко села на диване. Она пока не понимала, как ей следует отреагировать на последнее замечание Марко. Подумать только, он принял ее за привидение! Тут она вспомнила еще кое о чем.
— Вот почему Рафаэлла так странно смотрела на меня. И ее мать тоже. Я действительно очень похожа на твою жену?
— Внешнее сходство поразительно, но что касается характеров... Насколько я уяснил из нашего короткого знакомства, вы очень самостоятельная женщина, мисс Руссо.
— Так и есть.
Марко улыбнулся.
— И желанная.
Сабрина улыбнулась. Ей хотелось задать ему еще несколько вопросов, но она чувствовала, что Марко не хочет развивать эту тему.
Взглянув на часы, она поняла, что машина приедет еще не скоро. Нужно связаться с Девон и Каролиной, чтобы сообщить им об изменившихся планах и перенести намеченные встречи на другое время. Однако рядом с Марко думать о делах не хотелось, и Сабрина кивнула в сторону шахмат.
— Я заметила у тебя шахматы. Не хочешь сыграть партию, пока машина в пути?
— Ты играешь?
— И почти всегда выигрываю, — предупредила она.
— Да? — Марко подошел к журнальному столику в углу и с легкостью переставил его к дивану. — Ну ладно, попробуй-ка меня обыграть!
Увидев шахматные фигуры вблизи, Сабрина не смогла удержаться от тихого восхищенного возгласа. Они были вырезаны в виде рыцарей, которые ничем не отличались от настоящих воинов эпохи Крестовых походов.
— Белые или красные?
Сабрина выбрала белые фигуры. Расставляя их на доске, она заметила встроенные в нее часы.
— Может, сыграем в быстрые шахматы? — предложила она. — Две минуты на ход?
Марко кивнул. Сабрина включила таймер и сделала ход пешкой, решив воспользоваться «неправильным» дебютом Бёрда, названным так в честь англичанина Генри Бёрда, жившего в девятнадцатом веке.
Марко сосредоточенно свел брови и ответил гамбитом Фрома. После четырех ходов Сабрина объявила ему шах и закусила губу, чтобы не рассмеяться при виде потрясенного выражения его лица.
— Похоже, ты не шутила, — справившись с эмоциями, сказал Марко. — Кто научил тебя так играть?