Между тем скандал впрямь был, кажется, громким. Передавали, что монна Маргарита сама желала стать жертвой похищения. Эту версию, несколько смягчавшую проступок, чересчур импульсивный для философа, сообщала невестка Пико — Костанца Бентивольо. Можно себе представить, как работали досужие языки!
Тогда счел нужным выступить достославный глава платоновской Академии. Фичино обнародовал — в двух вариантах — «Апологию о похищении нимфы Маргариты героем Пико». Автор кратко и внушительно напоминал, что Пико — «даровитый герой», сын Меркурия и Венеры. Маргарита же — нимфа, дочь Венеры и Аполлона. «По божественному закону нимфы — супруги героев, а не людей». Заодно Фичино ссылался на Евангелие, где сказано, что Маргарите — Марте — уготовано царство небесное. «Злые демоны Марса, вопреки божественному праву, насильно [отторгли] нимфу от героя и несправедливо возвратили человеку. Чернь же, не зная божественного за-, кона, одобряет жестокость Марса и не одобряет благочестивого героя». Решительный вывод состоял в совершенно, новом свете, проливаемом на эпизод в Ареццо: похитив» нимфу, герой лишь вызволил ее из плена и выполнил священный закон; когда же муж заполучил Маргариту назад, закон был нарушен{130}.
Конечно, это изящная и двусмысленная шутка в духа поклонников Маммолы. Не мог же Фичино по такому поводу пустить в ход пышную мифологическую риторику всерьез? Или… Но тогда «Апология» обращается в социально-психологическую загадку. Ответ, впрочем, уже подсказан предшествующим ходом рассуждений о характере! жизни и мышления гуманистов, ибо фичиновская «Anoлогия» прекрасно, словно в капле воды отражает этот характер.
Фичино называл Пико «героем» и раньше; например, в эпистоле 1484 г. он высоко отзывался о «героическом духе» молодого друга. «…Герой Пико, родившийся пол тем же знаком Водолея, под которым, тоже при владычестве Сатурна, тридцатью годами раньше родился я сам…» Значит, и Фичино — «герой». «Героем» он именовал в Пьеро Медичи, и Козимо Медичи, и Джованни Кавальканти… Для Фичино это не просто риторический образ, а космологическая и демонологическая категория: «герои» и «гении» — полубоги, посредники между небом и землей особый род «демонов» (или же «ангелов»), выступающие первоначально в смертных обликах выдающихся людей{131} «Все люди ведь почитают в этой жизни, как божественных, замечательнейшие средь человеческого рода и наиболее заслуженные души, а когда те расстаются с телами, им поклоняются в качестве богов, самых дорогих для высшего божества, которых древние называли героями»{132}.
Конечно, целая теория «героев» — специфический штрих фичиновского неоплатонизма. Вообще же назвать другого или себя «героем» или «Гераклом» — совершенно обычная вещь в гуманистической среде позднего Кватроченто. Полициано в письме к Эрмолао Барбаро, утверждая, что не проходит не только дня, но и часа, когда бы он громко не восторгался «разумом, сочинениями, благоразумием, наставлениями, гуманностью, чистотой, учеными занятиями» друга, призывал в свидетели Лоренцо Медичи и Пико делла Мирандолу, «коих я считаю героями»{133}.
Полициано благодарил Фичино за отзыв о нем как о Геракле, укротившем чудовищ, т. е. очистившем античные тексты от искажений. «Высокая честь, особенно в устах философа, который является князем [этого] княжеского сообщества». Он, Полициано, понимает, что Фичино шутит, ибо не заслужил подобной хвалы. Она, тем не менее, может возбудить недовольство какого-либо ученого мужа и вызвать насмешки. Впрочем, доказательство любви Фичино для него важней того, что подумают и скажут другие. Таким образом, Полициано прочувствованно соглашался, что он — Геракл. Более, того. Когда Бартоломео делла Скала позволит себе усомниться, достоин ли Полициано столь высокого звания, — тот рассорится с Бартоломео из-за этого насмерть{134}.