Своеобразные люди эти англичане. В мире столько разных вкусов, а им подавай исключительно один. И то не самый вкусный, а самый странный.
За завтраком я спросила:
– Соскучился по дому?
– Конечно.
– Что будешь делать, когда приедешь?
– Поем нормальную еду. Я ни с кем так часто не ел в Макдональдсе, как с тобой в Москве.
Меня опять закоробило. Прилагательное, которое использовал Патрик, можно было перевести еще как "приличная еда".
– Ну, послушай, мы ели в Макдональдсе потому что это быстро, а у нас было мало времени. Я хотела показать тебе как можно больше достопримечательностей.
– Я понимаю. Но у нас в Англии Макдональдс считается местом для бедных. Я не обедаю в Макдональдсе в Англии.
Опять двадцать пять!
Сколько можно повторять слово "бедность"? Думала я. У меня сложилось впечатление, что Патрик просто хотел меня уколоть. Он прекрасно видел уровень достатка в Москве. Да что там видел! У него аж челюсть отвисла из-за обилия дорогих машин на улицах столицы. В первые дни он ходил по улицам мрачнее тучи.
– Скажи мне, Таня, как так получается, что ты зарабатываешь меньше 100 фунтов стерлингов в месяц медсестрой, а на улицах Москвы такие дорогие машины, которые стоят десятки тысяч фунтов?
– Так это моя зарплата в моем родном городе такая маленькая. В столице люди зарабатывают по 10-20 и до бесконечности тысяч фунтов стерлингов.
– Но я не понимаю как так можно? У нас в Англии зарплаты примерно одинаковые в провинции и в Лондоне. У нас даже считается непрестижным жить в большом городе. В Англии есть зеленый пояс, который считается самым престижным для проживания.
Зеленый пояс. Понятно. Село. Ну, ладно, английская деревня. Но, деревня же! Эту мысль я Патрику озвучивать не стала. Пренебрежение к деревне у меня было написано на лице.
– Я бы не смог жить в большом городе! – заявил Патрик. – Маленький город уютнее и лучше.
Я многозначительно молчала. А потом не выдержала его снобизма и выдала:
– А я бы хотела жить здесь в Москве и путешествовать в разные уголки мира!
– Ты не сможешь. – с каким-то мрачным злорадством заявил Патрик.
– Почему?
– Ты очень мало зарабатываешь.
– Так ведь я учусь! Выучусь и буду получать в 15 раз больше! – горячилась я.
Все-таки, мужчины все одинаковы. Завидуют женскому потенциалу и мечтам. А может Патрику не понравилось, что в озвученных мечтах не нашлось места ему? Кто знает. Может это просто зависть к возможностям. В Англии с этим все сложно, говорят.
Через несколько лет мне довелось общаться с другими англичанами и меня проинформировали о том что такое Англия для простых людей. Я, прям, как чувствовала, что Англия это не рай в шалаше.
Когда я жаловалась маме на доставшие меня разговоры Патрика о моей бедности, она сказала:
– Ха! Бедный бухгалтер думал, что за свои английские гроши всю Москву скупит оптом, а оказался полным нищебродом!
Золотые слова. Разочаровала Патрика Москва. Не смог он со своей английской зарплатой почувствовать себя в ней Рокфеллером. Поэтому и повторял про бедность, про отсутствие манер, про торговлю органами. Видел же своими глазами, что Москва ему не по карману, вот и пытался возвыситься доступными ему способами. Не удалось.
Когда подошло время ехать в аэропорт я уже считала минуты до расставания. Мне было тяжело с Патриком и я хотела побыть наедине со своими мыслями.
Он опять прошелся по стоимости такси до аэропорта, о том, что таксисты обнаглели и дерут в три дорога. Он был, конечно, прав. В то время не было Яндекс такси и других служб. Таксисты могли запросить от 35 до 150 долларов за поездку. И люди платили, так как не было альтернативы. Кроме маршруток, конечно. Но маршрутки ездили только днем. Ночные пассажиры либо оставались в аэропорту с ночевкой, либо платили конский ценник барыгам. 2003 год это вам не 2024. Зато свобода и демократия!
Когда мы приехали в аэропорт, я поняла, что не выдержу еще пару часов с Патриком наедине. Между нами все кончено и не может быть продолжения, так зачем мучить друг друга?
Я спросила Патрика нужно ли ему, чтобы я осталась с ним? Он ответил, что если у меня есть дела, то я могу идти. Я поблагодарила его за визит. Кажется, даже не обняла его на прощание. Сказала гуд бай, развернулась и ушла.
Если Патрик думал, что я поскакала на одной ножке от радости, то он ошибся. У меня было ощущение, что на меня навалилась бетонная стена. Мне было плохо, тоскливо, тягостно. Я понимала, что опять у меня не срослось с личной жизнью, хотя, я мечтала о семье, о муже, о детях. И еще у меня было ощущение, что я возвращаюсь ко всем, кто меня провожал замуж, как побитая собака. Ни с чем.