— Да, да, уходи, сынок, уходи… — сказала она сквозь душившие ее рыдания. — Она теперь не для тебя, ты прав. Если бы вы меня послушали!
— Так, значит?.. — воскликнул Микуччо, наклоняясь к ней и силой оторвав одну руку от лица. Но взгляд, которым она просила пощады, приложив палец к губам, был такой скорбный и несчастный, что он сдержался и добавил другим тоном, заставляя себя говорить тихо: — Так, значит, она… она недостойна меня? Довольно, довольно, я все равно ухожу, тем более сейчас… Какой я дурак, тетя Марта: я не понимал! Не плачьте. Что ж теперь делать? Счастье, говорят… счастье…
Он взял чемоданчик и мешок из-под стола и уже направился к двери, как вдруг вспомнил, что тут, в мешке, лежат чудесные лимоны, которые он привез с родины для Терезины.
— О, посмотрите, тетя Марта, — сказал он.
Он развязал мешок и, придерживая одной рукой, высыпал эти свежие душистые плоды на стол.
— А что, если я начну бросать лимоны в головы этих синьоров? — добавил он.
— Ради бога! — рыдая, простонала старушка, умоляюще делая ему знак молчать.
— Ничего, ничего, — продолжал Микуччо, с горькими слезами кладя пустой мешок в карман. — Я принес их для нее, но теперь я оставляю их вам одной, тетя Марта.
Затем он взял один лимон и поднес ей к носу:
— Понюхайте, тетя Марта, понюхайте запах нашей земли… И подумать только, что я даже заплатил пошлину… Хватит. Только вам одной, помните… А ей скажите от моего имени: «Счастливого пути!»
Он взял чемоданчик и ушел. Но на лестнице его охватило мучительное чувство потерянности: один, покинутый, ночью, в большом незнакомом городе, вдали от родины, разочарованный, униженный, поверженный… Он дошел до парадного и увидел, что дождь льет как из ведра. У него духу не хватило ходить по незнакомым улицам под таким дождем. Он тихонько вернулся, поднялся на один пролет, потом сел на первую ступеньку и, упершись локтями в колени, опустил голову на руки и тихо заплакал.
Когда ужин кончился, Терезина Марнис снова появилась в комнатушке. Ее мать сидела одна и тоже плакала, в то время как там, в зале, все синьоры кричали и смеялись.
— Он ушел? — удивленно спросила она.
Тетя Марта утвердительно кивнула головой, не взглянув на нее. Терезина, задумавшись, устремила глаза в пустоту, потом вздохнула:
— Бедняжка…
И сразу же после этого улыбнулась.
— Посмотри, — сказала ей мать, не пытаясь больше вытирать слезы салфеткой. — Он привез тебе лимоны.
— Какие чудные! — воскликнула Терезина, подпрыгнув.
Она прижала одну руку к груди, а другой захватила сколько могла лимонов.
— Нет, не надо туда! — страстно запротестовала мать.
Но Терезина пожала плечами и побежала в зал, крича:
— Сицилийские лимоны! Сицилийские лимоны!
Статьи об авторах
Крупнейший итальянский писатель второй половины XIX века Джованни Вéрга родился в городе Катании (Сицилия), в дворянской семье. Дед его был карбонарием, и в семье сохранялись патриотические традиции.
Верга учился в школе Антонио Абате, убежденного республиканца, который писал патриотические поэмы в духе Байрона и Монти. На развитие литературных вкусов Верги оказал влияние и его родственник, поэт Доменико Касторина. В 1860 году Верга начинает изучать право в университете в Катании, но его привлекает общественная и литературная деятельность.
В этот период национально-освободительная борьба в Италии достигает наибольшего размаха. Республиканец и сторонник объединения страны, Верга основывает вместе со своим другом Энрико Черро гарибальдийский журнал с характерным названием «Рим для итальянцев» («Roma degli Italian!», 1860). Патриотические настроения молодого Верги получают отражение в историческом романе «Карбонарии в горах» («I Carbonari della montagna», 1861–1862) и в романе из жизни современной Венеции «На лагунах» («Sulle lagune», 1863), в которых Верга обличает деспотизм иноземных поработителей Италии и призывает бороться с ними.
В 1865 году Верга уезжает во Флоренцию, которая в то время была столицей итальянского государства. Здесь он окунается в кипучую политическую и литературную жизнь, знакомится с многими общественными деятелями и писателями, в том число с будущим главой веристской школы Луиджи Капуаной, и становится его другом и единомышленником. Это — период творческих исканий Верги. Когда в Италии завершается национально-освободительное движение и столица переносится в Рим, Верга переезжает в Милан, крупный культурный центр Северной Италии. Здесь он сближается с группой писателей, образовавших около 1860 года литературный кружок под названием «Скапильятура» («растрепанные» романтики: Э. Прага, И. Таркетти, А. Бойто, К. Арриги, Дж. Ровани и др.). Эти писатели выражали недовольство буржуазными порядками в объединенной Италии, проповедовали презрение к буржуа и мещанской морали и отстаивали свободу искусства от норм и авторитетов прошлого. Их излюбленная тема — индивидуалистическое бунтарство и возвышенная любовь.