– Ну почему же навсегда, ты еще в общежитии успеешь своей болтовней надоесть, – сказала Полина.
Когда они вышли на улицу, и их ослепило яркое, почти весеннее солнце последних дней февраля, вопрос, который и в темных коридорах института толкался, как младенец в утробе, стал настойчиво требовать разрешения. Решать нужно было быстро. Или городской транспорт стаей стервятников, раскромсает группу, навсегда разорвет по частям. И ответ родился. Радостный весенний свет открыл выпускникам глаза: такое дело нужно отметить.
Погода стояла соответствующая. Прекрасные февральские окна. Почти март. Небольшой нежный, ласковый минус. Облакам уже не хватало силы укрыть солнце. Настроение стало прекрасным. И прояснилась перспектива: найти заведение, где можно приземлиться, чтобы отметить.
И даже москвичи, записные штрейкбрехеры, которые, как правило, к групповым торжествам подключались крайне прохладно, а их в группе к выпуску перевалило за половину, не нарушали равнения в строю. Решили сразу ехать в центр. Полным составом загрузились в троллейбус. Вопрос денег был решен просто. Гончаров, который жил в центре, заскочил домой и выпросил у родителей ориентировочную сумму с тем, чтобы потом ему вернули.
Но их нигде не ждали. Накрыть с бухты-барахты стол на восемнадцать человек, да еще студентов, которые ведь не закажут, как приличные люди? Во всех кафе, им отвечали одинаково: имеется указание, столов не сдвигать. Даже в ресторане, что вышло бы им дороже, ответили, что банкеты только по предварительной заявке.
В конце концов, они добрели до «Метелицы» на новом Арбате. «Метелица» – не забегаловка. Модное кафе. Подзоровой там даже случалось бывать. И она сказала со знанием дела, что «Метелица» вполне подойдет. Ужин комплексный: плати десятку на входе и ешь то, что на столе. Не очень дешево, но не убийственно. Зато культурно. Траты по случаю выхода на диплом вполне обоснованные. Желаешь чего-нибудь эксклюзивного? Пожалуйста, в буфете, за дополнительную плату. Естественно, приносить с собой категорически запрещено.
В этот раз там столовались туристические группы из соцстран. То есть после напряженного экскурсионного дня их свозили на ужин в «Метелицу». Студентам повезло. Какая-то группа то ли не прилетела, то ли объявила голодовку. И их неожиданно легко согласились усадить за вакантным столом. Длинный стол уже заждался, как груженый корабль у причала. Три бутылки шампанского, высились как мачты. И накрыто вполне прилично.
Тут и обнаружился раскол. Долгополов, заявил, что три бутылки шампанского это слезы, как слону дробина. Это для народной демократии – выпивка, а русскому насмешка. И некоторые склонялись на его сторону. Но комсомольский актив в лице Полины Гринблат сопротивлялся
– Я, например, и сама не против выпить, – сказала Полина, комсорг группы, – Но мы в официальном учреждении. Вокруг представители дружественных стран. Тут тебе не общага с шабринской горилкой.
Полина имела в виду ту самогонку, которую привозила с каникул Нина Шабрина.
–А что в ней плохого, – заступился за самогонку Лорьян, уже склонявшийся на сторону Долгополова, – Русский национальный напиток. Фирма веников не вяжет. Стерильно.
– Пили пять лет. Хвалили. А теперь не так? – оскорбилась Нина, – Мой дедушка пьет, и здоров. А ему за восемьдесят.
–Нет, я не против, в теоретическом плане, – Полина, чувствуя, что чаша весов склоняется не в ее сторону, пошла на попятную, – Хотя, напомню, что русский национальный напиток это квас. Я бы и сама выпила добавочную дозу, только не в этом месте. Тут рискованно. Тут на входе дружинники. Заметят бутылки – не оберешься неприятностей.
–Кто не рискует, тому остается квасить шампанское, – улыбнулся в ответ Лорьян.
–А кто не хочет пить, насильно вливать не будем. Больше останется. У нас демократия, – Долгополов считал, что этим ставит точку в дискуссии.
Было решено, что группа пошлет интендантов. Но среди них должны быть девочки. В женских сумках можно пронести бутылки. А мужику с бутылкой в кармане мимо дружинников не пройти. Поднялся вопрос о возможных кандидатах. Конечно, дружинники не дети. Если они сейчас спустятся в гардероб, оденутся, предупредят дружинников, что через пять минут вернутся, чтобы их впустили назад, то те сразу сообразят: поперли за водкой. Будут смотреть, как на рентгене. И попробуй потом им объясни. Могут и конфисковать бутылки. И не возразишь. Но риск – благородное дело. Не станут же они по сумочкам шманать. А сумочки, в свою очередь, должны быть вместительными и плотными, чтобы выпуклости бутылки не проступали. Объемистая Полина имела соответствующую фигуре вместительную сумку, но на коллектив плюнула: идти за водкой отказалась. В результате добровольцами вызвались тот же Долгополов и Шабрина. Но одной ее сумочки мало. Присоединилась Ирка Милова. Правда, она, миниатюрная, и сумочку имела дюймовочную. Одна бутылка и та себя выдаст. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Одну бутылку пронесет. Милова и Андрея уговорила.