Итакъ, Франція вышла политически обновленною изъ суровыхъ рукъ Людовика XI. Оставалось, обновить ее умственно и нравственно, сдѣлать ее участницею научнаго и художественнаго движенія, охватившаго въ то время Италію, раздѣлить съ нею плоды завоеваній, совершенныхъ человѣческой мыслью въ XV вѣкѣ. Надо было провести ее сквозь животворный процессъ возрожденія, гуманизировать, итальянизировать ее. Надо было, чтобъ французскій дворъ, сдѣлавшись проводникомъ возрожденной науки и искусства, озарилъ и освятилъ обновленное монархическое начало; чтобъ французское правительство, искусившись въ макіавелизмѣ, этой хитрой наукѣ итальянскаго деспотизма, открыло въ ней новый источникъ силы и новыя средства для продолженія великаго дѣла государственной централизаціи, начатаго Людовикомъ XI. Кто же сдѣлаетъ первые шаги на этомъ широкомъ поприщѣ?
Карлу VIII было тринадцать[15] лѣтъ, когда умеръ Людовикъ XI. Бѣдный ребенокъ приносилъ съ собою на тронъ очень мало надеждъ и много грустныхъ воспоминаній. Подозрительный отецъ, опасаясь потерять вліяніе на сына, умышленно пренебрегалъ его воспитаніемъ[16] и держалъ его въ удаленіи отъ общества[17]. Мать Карла, робкая, запуганная женщина, жившая въ уединеніи подъ строгимъ надзоромъ мужа[18], не могла имѣть на сына ни-какого вліянія. Безъ всякаго образованія, съ сбивчивыми, незрѣлыми понятіями, застѣнчивый, нерѣшительный, Карлъ VIII былъ притомъ очень некрасивъ собою. На его маленькомъ, неуклюжемъ туловищѣ помѣщалась голова такой несоразмѣрной величины, что Итальянцы прозвали его головастикомъ (cabezzucco)[19]. Большіе на выкатѣ глаза, огромный носъ съ горбомъ, плоскія губы, короткая шея и широкая грудь довершали его безобразіе[20]. При этой непривлекательной наружности, съ слабымъ умомъ, не обогащеннымъ ни знаніем, ни опытом, Карлъ VIII соединялъ нѣкоторое честолюбіе; но это было, по выраженію Роско, честолюбіе людей ограниченныхъ, которое, ослѣпленное блескомъ предпріятія, не хочетъ знать опасностей и не умѣетъ пользоваться результатами[21]. Мелочной и сластолюбивый, Карлъ VIII постоянно находился подъ вліяніемъ женщинъ, страсть къ которымъ доходила у него до самаго неблаговиднаго разврата и рано разрушила его здоровье[22]. Единственными качествами Карла, выкупавшими отчасти эти недостатки, была необыкновенная доброта, о которой съ увлеченіемъ говорить Комминъ[23], и какое то инстинктивное благоговѣніе къ книгамъ, столь свойственное людямъ неученымъ и недалекимъ[24].
Съ такимъ королемъ на тронѣ Франція, обремененная богатою добычею, награбленною Людовикомъ XI, находилась въ опасномъ положеніи. Множество частныхъ и сословныхъ интересовъ, нарушенныхъ самовластіемъ Людовика XI, потребовало реставраціи. Принцы крови вельможи, корпораціи, всѣ въ одинъ голосъ требовали возвращенія ихъ имуществъ, конфискованныхъ въ предшествовавшее царствованіе; сосѣднія правительства также предъявляли свои требованія[25]. Казалось, Франція должна была разорвать себя на клочки, чтобъ удовлетворить всѣ эти притязанія, и отказаться отъ богатаго наслѣдія, завѣщаннаго Людовикомъ XI. Но два обстоятельства помогли Франціи выйдти изъ этого затруднительнаго положенія.
Во первыхъ, народъ стоялъ за политику Людовика XI, которая была тѣсно связана съ его интересами. Аристократическая, Феодальная реакція, обнаружившаяся тотчасъ по вступленіи Карла VIII на престолъ, и пытавшаяся сдѣлать своимъ органомъ государственные чины, не встрѣтила никакого сочувствія въ народныхъ массахъ; напротивъ, враждебное аристократіи расположеніе непривиллегированныхъ классовъ высказалось очень громко на государственномъ сеймѣ 1484 года. Несоразмѣрныя притязанія и угрозы аристократовъ разбились объ упругую стойкость парламента и городовъ. Все, чего добилась аристократическая партія отъ государственныхъ чиновъ, состояло въ незначительной суммѣ денегъ, предложенной правительству, и въ согласіи парламента на казнь Оливье, брадобрѣя Людовика XI. Пріобрѣтенія, сдѣланный королевской властью на счетъ Феодализма въ предшествовавшее царствованіе, остались неприкосновенными[26].
Вторую поддержку нашла Франція въ томъ обстоятельствѣ, что во главѣ правленія, за малолѣтствомъ Карла VIII, стала умная и энергическая сестра его Анна Божё. Дочь Людовика XI, воспитанная въ его школѣ, одаренная холоднымъ, практическимъ, изворотливымъ умомъ, властолюбивая и рѣшительная, Анна Божё, подобно своей современницѣ, Изабеллѣ Кастильской, была создана для широкой политической дѣятельности и могла превосходно выполнить трудную роль, указанную ей обстоятельствами. Едва умеръ Людовикъ XI, она захватила въ свои руки регентство надъ малолѣтнимъ братомъ, отстранивъ отъ участія свою мать, искусно противопоставила неудовольствіе народныхъ массъ притязаніямъ аристократической партіи, и такъ ловко и рѣшительно дѣйствовала, что цѣлыя одиннадцать лѣтъ, до самаго похода Карла VIII въ Неаполь, безраздѣльно и неограниченно властвовала надъ молодымъ королемъ и завѣдывала дѣлами правленія. Государствомъ она управляла также легко, какъ своимъ мужемъ, безхарактернымъ герцогомъ Бурбономъ, раздѣлявшимъ съ нею номинально труды правленія. Съ необыкновеннымъ искусствомъ и изворотливостью предупредила она опасность, грозившую Франціи отъ такъ называемой "лиги общественнаго блага", составившейся изъ вельможъ не-довольныхъ новымъ порядкомъ вещей. Лигеры призвали на помощь Ричарда III короля англійскаго; Анна Божё противопоставила ему Генриха Тюдора, который, ея помощью, овладѣлъ короной Англіи. Но вскорѣ неблагодарный Генрихъ VII, соединившись съ Максимиліаномъ, сыномъ императора Фридриха III, вторгнулся во Францію. Максимиліанъ, кромѣ завоеванія сѣверо-восточныхъ провинцій, имѣлъ въ виду присоединить къ своимъ владѣніямъ Бретань, посредствомъ бра-ка съ Анною Бретанской. Но Анна Божё предупредила его и ввела три арміи въ провинцію, которой угрожало вторженіе, и устроила бракъ Анны Бретанской съ Карлом VIII. Франція обогатилась новой провинціей, союзники отступили[27].
16
Forsemagne, Eclaircissements hustoriques sur quelques circonstances du voyage de Charles VIII en Italie, etc. (Помѣщено въ Memoires de l'Academie des Inscriptions, XVII. 539).
18
Memoire d'un part. 165. Подозрительный Людовик XI такъ строго держалъ свою жену, что она могла говорить только с двумя-тремя довѣренными слугами, и не могла отлучаться изъ своего амбуазскаго замка, гдѣ Людовикъ XI, по выраженію одного анонимнаго хроникера, посѣщалъ ее только pour le de-sir d'avoir des enfants. Mem. d'un part. 165.
20
Ibid. 164.Варѳоломей Коклесъ, знаменитый астрологъ и физіономистъ XV вѣка, слѣдующимъ образомъ описываетъ наружность Карла VIII: «Il avoit la teste grosse et le nez excessivement aquilin et grand, les levres assez plates, le menton rond avec une petite fosse, les yeux grands et sortants au dehors, le cor trop cour et non assez roide la poitrine et le dos assez larges, les flanes assez plein, et lo ventre assez charnu, le siege de bonne largenre, mais les cuisses et les jambes fort gresles, quoique binh longues». Mem. d'un part. 163–164.
22
Mem. d'un part. 184 et 192. Женщины имѣли вліяніе на самыя рѣшительныя событія царствованія Карла VIII. По свидѣтельству Mem. d'un part. (p. 184)придворные старались склонить Карла къ неаполитанскому походу чрезъ вліяніе его метрессъ. Намѣреваясь во второй разъ завоевать Неаполь, и темъ поправить первую неудачу Карлъ VIII прибылъ въ Ліонъ, гдѣ все было приготовлено къ походу, но отсюда неожиданно вернулся въ Туръ, чтобы повидаться съ одною жившею тамъ дѣвушкой; затемъ, походъ былъ отложенъ (ibid. 192). Сифилитическая язва, появившаяся в концѣ XV вѣка, избрала Карла VIII одною изъ первыхъ жертвъ своихъ (ibid. 185. Michelet. Renaissance, 236 et 492).
23
«Le Roy ne fut jamais que petit homme de corps et peu entendu, mais etait si bon, qu'il ne fut jamais possible de voir meilleure creature». Commines, apud Roscoe, I. 152.
24
Карлъ VIII часто говорилъ: мечъ и копье – оружіе наступательное; латы и щитъ – оружіе оборонительное; но книги – то и другое вмѣстѣ (Mem. d'un part. 194). Въ этомъ взглядѣ на науку нельзя не распознать человѣка, посѣтившаго Италію во время ожесточенной полемики гуманистовъ. (Объ этой полемикѣ см. Voigt, die Wiederbelebung des classischen Alterthums, oder das erste Jahrhundert des Humanismus).
26
Ibid. Большинство историковъ смотритъ на государственные чины 1484 г. какъ на всеобщую, и преимущественно народную, реакцію противъ политики Людовика XI; но Мишле очень вѣрно, какъ намъ кажется, замѣчаетъ, что это была только реакція аристократическая, т. е. реакція сословія, интересы котораго наиболѣе пострадали въ предшествовавшее царствованіе; народъ же едва ли могъ желать возвращенія ко временамъ Карла VII, о которыхъ вздыхали Феодалы. Единственнымъ обстоятельствомъ, могшимъ возбудить неудовольствіе народа противъ политики Людовика XI, было возвышеніе налоговъ, явившееся вслѣдствіе расширенія государственныхъ потребностей; но это обстоятельство не могло быть значительнымъ если принять во вниманіе, что Людовикъ XI, усиливая налоги, усиливалъ вмѣстѣ съ тѣмъ порядокъ ихъ взиманія, и возвышалъ матеріяльное благосостояніе страны.