Гости побросали сумки и сумочки на старинный комод у входной двери, достали подарки и пошли в детскую.
Роберто был на высоте — он принимал подарки, словно маленький принц, и благодарил без маминого напоминания кивком головы, отчего все пришли в восторг.
Опять зазвенел звонок, и Лена побежала открывать вместе с Франко.
Одна из женщин подошла к Ане и заговорила с ней по-английски:
— Элена много рассказывала о вас. Вы друзья с самого детства?
— Да, можно сказать, с детского сада, — вспомнив прижившееся в английском языке немецкое слово «киндергартен», ответила Аня и подумала: «Если рассказывала, то зачем спрашивать очевидное? Хотя, насколько я знаю, искусство светской беседы заключается именно в умении говорить общеизвестное…»
— Как вам понравился Турин?
Аня призналась, что практически еще ничего не видела, а про себя отметила, что английский у ее собеседницы так себе.
Вошла Лена с группой новых гостей, и после очередного знакомства Аня поняла, что запомнить все имена она не в состоянии.
К счастью, снова подошла женщина, говорящая по-английски, и они вдвоем перешли в гостиную.
— Роберто совершенно очаровательный ребенок, — говорила гостья.
«Господи, как неудобно… как же ее зовут?» — думала Аня, кивая и вставляя время от времени «да, да…».
Подошли еще две милые молодые женщины. Аня отметила, что все они элегантные, подтянутые, ухоженные. Бросалось в глаза обилие золотых украшений: несколько цепочек на шее, на запястье, на пальцах по нескольку колец… Аня поймала взгляд одной из них, которая с интересом рассматривала старинный браслет с аметистом на Аниной руке. Заметив, что Аня перехватила ее взгляд, женщина открыто улыбнулась и выразила восхищение:
— Какая прелесть! Старинная работа?
— Да, еще дореволюционный браслет, — ответила Аня, не подумав, что для итальянцев, может быть, не совсем понятно, что означает «дореволюционный». Но к ее удивлению, женщина закивала головой:
— О да, сделано еще при царе. Фаберже.
— Нет, это не Фаберже, просто старинный браслет, — сказала Аня и подумала, что парадоксы случаются порой там, где их совсем не ждешь: Фаберже при жизни наверняка не был так популярен в Италии, как в наши дни.
Тем временем ее собеседницы выразили уверенность, что Ане Италия обязательно понравится. Лена подошла к Ане.
— Что ты забилась в угол и общаешься только с женской частью населения?
— Не знаю, так получается.
— Учти, тут есть холостяки, сумеешь их угадать — пять с плюсом.
— Ленка, это просто свинство, — засмеялась Аня, — надо было меня заранее предупредить.
— А что бы изменилось? Помылась бы под большое декольте?
— Я бы морально подготовилась.
— Считай, что я тебя уже подготовила, — бросила Лена на ходу и убежала открывать дверь.
Франко пригласил всех в столовую. На столе стояли подносы и блюда с салатами, закусками, бутылки самого разнообразного вида, рюмки, бокалы и стопки тарелок.
Гости, не переставая оживленно разговаривать, стали наливать вино, накладывать на тарелки снедь. То тут, то там вспыхивал смех, раздавались возгласы.
«А мне что выбрать?» — растерянно подумала Аня, глядя на батарею бутылок. Она вспомнила, что сладкое по-итальянски «дольче», и стала искать бутылку с таким словом.
— Что ты выискиваешь? — услышала она шепот Лены.
— Чего-нибудь десертного или полусладкого.
— Тут пьют преимущественно сухое. Привыкай. Дай-ка я выберу тебе на свой вкус.
— Нет-нет, я хочу дойти до всего сама, — с серьезным видом заявила Аня.
— Тогда пробуй понемногу все подряд, — и Лена исчезла в толпе.
Аня задумчиво переводила взгляд с одной бутылки на другую. Одни только названия звучали так пленительно для русского уха, что способны были опьянить без вина.
— Позвольте предложить вам вот это, — услышала она за спиной красивый мужской баритон.
Аня обернулась и обомлела: на нее смотрело лицо античного бога, до того красивое, что подумалось — уж не мрамор ли это?
Античный бог держал в руках большую бутылку без этикетки.
— Нас не познакомили, меня зовут Антонио. А вас я знаю, вы — Анна.
Аня улыбнулась, спросила:
— Как называется ваше вино?
— Сначала попробуйте, — предложил Антонио и налил ей и себе чуть больше четверти бокала, сказал «чин-чин» и стал неторопливо пить, смакуя.
Аня пригубила — вино как вино, густое, цвет очень красивый, как у граната.
«Как свинья в апельсинах…» — подумала она про себя.
Антонио поставил бокал на стол, спросил:
— Ну как? Ещё этого или попробуете другого?
— Я должна признаться вам в страшном грехе, хотя мы и мало знакомы.
Антонио мгновенно стал серьезным, но, взглянув на Аню, улыбнулся — за внешней сдержанностью в этой русской женщине таилась заманчивая и притягательная энергия. Он даже посетовал на себя: как этого он не заметил сразу?
— В грехах лучше всего исповедоваться малознакомым людям. Я вас слушаю и обещаю хранить тайну исповеди.
— Мне стыдно, но я ничего не понимаю в сухих винах, — сказала Аня и вдруг покраснела, словно действительно созналась в каком-то страшном грехе.
— О, с таким пробелом нужно бороться! Позвольте, я помогу. — Антонио потянулся за другой бутылкой.
— Но вы еще не сказали, как называется то вино.
— Знаете, у нас принято покупать вино в деревне, у какого-нибудь фермера — сразу два-три ведра, а потом разливать по бутылкам, чтобы дома всегда был запас. Такое вино вкуснее, потому что домашнее. И фермер дает вам лучшее, что у него есть, чтобы вы приехали к нему и на будущий год и еще привели своих друзей. Единственный недостаток крестьянского вина — у него нет названия, только имя хозяина.
— Давайте придумаем сами, — предложила Аня.
— Хорошая идея. Но сперва попробуйте вот этого, — и Антонио налил ей из другой бутылки.
Аня сделала несколько маленьких глотков.
— Чувствуете разницу? — спросил Антонио.
— По-моему, оно более терпкое, — робко определила Аня, боясь показаться уж полным профаном.
— Брава! Вы делаете успехи. Я думаю, вы способная ученица. В вашу честь назовем это вино «Анна».
— Я польщена, — засмеялась она. — А почему вы сказали «брава», а не браво?
— Но вы же женщина! — Антонио с удивлением уставился на нее. — Браво — когда мужчина, а женщина — всегда брава.
— У нас в России на концертах обычно кричат «браво» всем, независимо от пола, — улыбнулась Анна.
— Наверное, к вам это слово пришло от французов, — пояснил Антонио.
Подошел Франко, улыбнулся, обнял за плечи Антонио, сказал по-русски Ане:
— Мой друг.
Антонио что-то сказал ему по-итальянски. Аня уловила два знакомых слова — вино с ударением на «и» и «Анна». Она засмеялась:
— Теперь при мне нельзя секретничать, я все поняла. Вы сказали, что назвали вино «Анна», да?
— Си! — обрадовался Антонио. — Я же говорил, что вы способная ученица, видите, у вас и к языку способности.
Франко, убедившись, что Аня не скучает, пошел к другим гостям.
Антонио внимательно смотрел на Аню. Она смутилась.
— Что вы меня так разглядываете?
— Я думаю, — ответил он.
— О чем?
Антонио хотел сделать Ане комплимент, но подумал, что совсем не знает русских женщин, исключая, конечно, Лену, и неизвестно, как к его словам отнесется Анна. В этой стройной молодой женщине таилась какая-то загадка, впрочем, подумал он, возможно, всему виной языковый барьер — мы оба говорим на плохом английском…
— Мне кажется, вы задумались надолго.
— Ах, да, простите. Я подумал, что вам идет пить вино, — выпутался он и тут же предложил попробовать вино темно-вишневого цвета из бутыли непривычной формы.
Оно показалось Ане приятным, она выпила целый бокал. В голове приятно зашумело. Антонио уже не казался таким божественно-красивым, а превратился в обычного свойского парня.
К ним подошел симпатичный молодой мужчина с огромными грустными черными глазами, которые никак не сочетались с ясной открытой улыбкой на его лице, словно жили они своей собственной жизнью.
Аня вспомнила, что Лена уже знакомила их — он пришел с высокой зеленоглазой рыжеватой шатенкой. Она еще тогда подумала: наверняка венецианка. Мужчина лучезарно улыбался.