После киношколы Джоэл работал монтажером на «Зловещих мертвецах» Сэма Рэйми, Дон Жуане среди слэшеров, и вскоре подружился с Рэйми, для которого они с Итаном написали сценарий под названием «Азбука убийства», изувеченный и выброшенный собственной студией «Эмбасси» (в итоге фильм был выпущен ограниченным тиражом студией «Коламбиа» под названием «Волна преступности»), и эта катастрофа сделала Коэнов гораздо более осторожными в общении с крупными студиями.
— Мы всегда даем Сэму делать эти ошибки за нас, — Поясняет Джоэл. — Давай, Сэм, говорим мы, давай делай кино на студии! Расскажи нам потом, что произойдет!
Коэны — шалопаи, но коллеги также называют их приветливыми и великодушными, отмечают их обучаемость: они обожают цитировать целые сцены из других фильмов, как и строки из отрицательных рецензий. Впрочем, добродушие не выживает в жестком — вопрос-ответ — формате интервью, потому во время продвижения «Просто крови» всплыли их анархические порывы. На пресс-конференции на Нью-Йоркском кинофестивале 1985 года, куда отобрали «Просто кровь», Итан сформулировал художественные взгляды, процитировав Рэйми: «Невинный да пострадает, виновный да будет наказан, желающий стать мужчиной да отведает крови».
— Вот что здорово в Джоэле и Итане, — говорит Зонненфельд. — Они не хотят быть в программе «Сегодня». Они не хотят быть в журнале «Пипл». Они не размениваются на херню. Они хотят настоящей жизни.
В каком-то отношении мои формальные интервью с Коэнами суть упражнения в тщете — я говорю, Джоэл и Итан курят, а их лица вызывают в памяти ответ Редфорда Ньюмену в «Бутч Кэссиди и Санденс Кид»: «Просто продолжай размышлять, Бутч. Это твоя сильная сторона». Может, вопросы тупые, а может (как они настаивают), они просто скучные ребята везде, кроме фильмов. Возможно, они сделали выводы из своих интервью о «Просто крови».
— Мы морщимся, когда читаем себя в печати, — говорит Джоэл.
Как и их фильмы, Коэны, похоже, зависли между высокими и низкими позывами. Конечно, Итан изучал философию, но только «прикола ради»; есть что-то абсурдное, намекает он, в том, чтобы быть таким интеллектуальным в такой трэшевой культуре. Как и Престон Стерджес — один из примеров, которым они следовали, делая «Воспитывая Аризону», — Коэны развенчивают все претензии на «ответственность художника». Их фильмы издеваются над идеями, а персонажи страдают от туннельного зрения — каждый во власти фантазма, который он или она не дают себе труда объяснить (как, собственно, и Коэны).
Возможно, они предпочитают слушать.
— Их любимое обеденное место в центре города — буфет в супермаркете «Вулворт», — говорит монтажер Майкл Миллер. — Они приходят услышать диалоги, которые потом окажутся в сценарии. Так, в начале «Просто крови» полно подслушанных реплик. Я видел, как Джоэл разводит на поговорить таксистов, с друзьями он так не заговаривает. Однажды по дороге домой из аэропорта водитель припал к радиоприемнику. «Метс» играли с кем-то, рубка за выход в плей-офф в разгаре, и Джоэл закинул удочку: «Кто играет?» — а таксист ему: «Бейсболисты вроде». Братья были в восторге.
Случайные находки составляют большую часть работ Коэнов.
— Мы это делаем не из снисходительности, — говорит Джоэл. — Если персонажи изъясняются клише, это потому, что мы любим клише. Мы начинаем со всяких удивительно узнаваемых штук в некой форме и играем с ними.
Ингредиенты могут быть киножвачкой, но при смене контекста они резонируют, и безумие предстает в полный рост. Основной объект Коэнов — американцы, скрывающие личную выгоду за безукоризненными слоганами и символами, иногда неосознанно. В начале «Просто крови» нотации на тему американского индивидуализма приобретают новую окраску, оттого что их произносит убийца, а каждый персонаж роковым образом заперт в своем восприятии. В «Воспитывая Аризону» Хай и Эд возвращаются домой с похищенным Натаном, и на транспаранте в гостиной написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, СЫНОК». Эд прижимает младенца к груди и плачет: «Я та-а-ак люблю его», а Хай вытаскивает фотоаппарат и отмечает событие классическим семейным портретом.
Коэны уверяют, что последнюю часть того, что они в шутку называют своей «деревенской трилогией», ждать придется долго. Зато понятно, чт`о привело их в эту часть страны на съемки первого фильма — абсурдная никчемность массовой культуры на фоне этих выжженных, первобытных пейзажей. Многие их гэги вытекают из невинной любви к этой культуре (которую они разделяют со своими персонажами), соединенной с бесстыжим проникновением в ее чокнутость.