Наконец Бартон завершает свой сценарий и идет на танцы, чтобы это отметить. Когда он возвращается в номер, два детектива расспрашивают его о Чарли, а тот возвращается, поджигает гостиницу и убивает детективов. Чарли в ярости, потому что Бартон никогда не слушал его, но оставляет ему жизнь. Бартон покидает гостиницу и идет на встречу с Липником, который говорит, что сценарий ему не понравился, но он оставит контракт в силе. Все еще с коробкой Чарли в руках, Бартон отправляется на пляж и наблюдает за девушкой, глядящей на море...
Тот факт, что «Бартон Финк» имел такой оглушительный успех на прошлогоднем Каннском кинофестивале, но провалился в американском прокате, должен, пожалуй, как-то быть связан с положением протагониста — писателя, чей триумф на «солидных» нью-йоркских подмостках сочетается с оглушительно неудачной попыткой соответствовать стереотипным запросам голливудской студии. Правда, в качестве способа проникнуть в задачи и методы фильма эта связь оказывается столь же бесполезной, сколь и очевидной. Несмотря на обстановку, «Бартон Финк» на самом деле не слишком озабочен сложившимся образом Голливуда или тем типом культуры, который он представляет.
Персонажи вроде Липника, шефа студии, и Мейхью, пьющего фолкнероподобного писателя, — простые (и в случае с Липником очень смешные) стереотипы, служащие очевидными искаженными проекциями предрассудков Бартона об искусстве и его общественной функции («Я пытаюсь это различать», — высокопарно выражается он). Проблему Бартона можно свести к другому, к тому, что он не слушает: последнее обвинение, сделанное психопатом Чарли, чьи попытки рассказать Бартону правду о «простом человеке» заглушаются бреднями писателя о важности театра. Но сама картина скорее развивается от этого заключения, чем к нему. И ее ключевое место, и ее точка фокусировки — не Голливуд, а гостиница «Эрл».
Именно поэтому бартоновские мучения с борцовским сценарием теснит и превращает в абстракцию саундтрек фильма, в котором каждый шорох, усиленный, отраженный и искаженный, становится ироническим символом писательского тормоза, а «обессиленные» слова заменяются звуками. Связь между гостиничной обстановкой и писательскими проблемами напоминает «Сияние», впечатление усиливается за счет повторяющихся перемещений камеры по коридорам. Но общая атмосфера больше похожа на замкнутый мир «Головы-ластика», особенно когда мы видим подробности вроде обоев, которые отклеиваются, потому что клейстер плавится. Также Коэны разделяют с Линчем способность найти гениальные звуковые и тактильные способы, чтобы подсказать: мир сошел с ума. Но в то время как «Дикие сердцем» угрожали дать этому мастерству полную волю (чувство утомительной неумеренности ради нее самой), «Бартон Финк» обретает трагическую ноту, заставив своего главного героя принять убийство и безумие с доподлинным отчаянием.
«Просто кровь» и «Перекресток Миллера» были, по сути, экранизациями, хотя и не основанными на определенных произведениях соответственно Джеймса М. Кейна и Дэшила Хэммета. В этом смысле «Бартон Финк» завершает своего рода трилогию. Изображая отчужденного героя, запертого в затрапезной гостинице и запутавшегося в необъяснимом убийстве, фильм ухватывает суть еще одного детективщика тридцатых, Корнелла Вулрича. Хотя Вулрич был обязан «оправдывать» свои кошмарные сценарии неправдоподобными объяснениями, а Коэны вместо этого решили провести своего главного персонажа через апокалипсис (изумительная картина Чарли в горящем гостиничном коридоре) во что-то вроде двойного чистилища.
В конце концов «Бартон Финк» разрешается, хоть и не разрешает детали сюжета, сценой с Бартоном, сидящим на пляже с загадочной коробкой Чарли, глазея на девушку, любующуюся морем, — картинка, которую мы видели раньше на стене его номера. Перед этим Липник говорит ему, что сценарий говно, ничто из написанного не пойдет в производство и что, пока он не повзрослеет, его будет сковывать контракт. Так что Бартон остается запертым в пространстве, где слово и изображение никогда не сойдутся. Впрочем, прибегнув к Вулричу и вспомнив, что действие фильма происходит в 1941-м, можно предположить, что переживания Бартона со временем всплывут призраками в фильмах-нуар.