Его личные покои оказались пустыми. Кровать заправлена, ноутбук с огромной коллекцией «спагетти-вестернов», которые он обожал, – на столе, сменная одежда и белье – в выдвижных стенных ящиках. Я поймала себя на мысли, что открываю их один за другим, но не могла остановиться, даже когда перешла на кровать. Я переворачивала подушки и шарила под простынями из синтетического материала, не способного загореться.
– Гонсалес, ответь, прошу тебя! Я в твоей каюте, ищу тебя по всему кораблю! Гонсалес, ответь!
Тишина.
– Я переворачиваю твои вещи, Хорхе Гонсалес!
Ничего кроме тишины, в которой слишком гулко стучит мое сердце. Теперь я слышу его слишком отчетливо, а еще свое учащенное дыхание.
Я совершенно точно помню, что проводила предписанный инструкциями осмотр капитана утром и все показатели были в норме. Общее состояние, давление, вес и рост. Здоровый как бык для своих тридцати восьми лет мужчина выглядел точно так же как и несколько лунов назад. Черт побери, даже его волосы ни на сантиметр не отросли, как будто капитан следил и за этим.
Он был совершенно адекватен, не выявляя ни малейших симптомов психического расстройства. И его исчезновение ставило меня в тупик, как и перевернутые ящики с грунтом.
Я вернулась к камерам и какое-то время просидела там, почти без движения, кликая сенсорной мышкой. Менялись только виды на экране. Все тридцать две камеры, установленные на «Деметре», были в моем полном распоряжении, в теплице ничего не изменилось с моего посещения, однако отыскать пропавшего капитана мне так и не удалось. Прокручивая одну за другой камеры по третьему разу, я с шумом выдохнула и направилась на самостоятельные поиски.
Меньше всего мне хотелось оказаться лицом к лицу со спятившим Гонсалесом безоружной, и я позаимствовала из его же набора «первой помощи Большому брату» разводной ключ, усовершенствованный и сделанный из особо прочного сплава для работы в космосе. В нем сложно было не заметить родства с земным собратом, и я надеялась с его помощью успокоить капитана, если возникнет необходимость.
Лучше бы она не возникла.
Отмечая на схеме корабля пройденный путь и продолжая поиски, я пыталась понять, что могло произойти. Единственно верным, хоть и лишенным доказательств объяснением могли быть вспышки на Нербусе. Я предполагала, что они каким-то образом способны воздействовать на мозговую активность человека, вызывая приступы агрессии и нервного расстройства.
Мы провели на орбите двадцать пять лунов, прежде чем Гонсалес пожаловался на недомогание, которое к моему удивлению не было подтверждено осмотром. Я подозревала, что погромы в теплице напрямую связаны с его провалами в памяти, во время которых он оказывался не там, где был прежде. Какая-то часть его воспоминаний, где он был и что делал, просто исчезала, и это вызывало беспокойство. И у меня тоже. Я с ужасом вспомнила, как начинала полив растений, и вдруг оказывалось, что земля выглядит как после сильного ливня, но не придавала этому большого значения. Я не перемещалась в пространстве, как Гонсалес, а потом он перестал жаловаться и наша работа вернулась к прежней размеренной рутине.
Очередной отсек корабля на карте помечен красным маркером и я иду дальше.
Вспышки на Нербусе, вот что не давало мне покоя. Их интенсивность и частота. Достаточно слабые, но временно гасившие связь с Землей. Капитан говорил, что их длительность растет, продолжительность последней – почти четыре с половиной минуты. Если причина его безумия в них, то какова вероятность, что я вскоре не начну вести себя странным образом?
Нас готовили к стрессовым ситуациям на корабле. Это был не первый мой полет, и не первая длительная экспедиция. Разве что она была длиннее предыдущих. Двигаясь по коридору к пищеблоку, я восстанавливала размеренное дыхание и старалась прорисовать в голове план дальнейших действий.
До прибытия экипажа «Деметра 2», который должен был сменить нас с Гонсалесом на посту, оставалось одиннадцать лунов. Полностью автоматизированная станция продолжит вырабатывать кислород и воду, избавляться от избытка углекислого газа, а так же собирать показания атмосферы и служить теплицей для первой партии космических овощей. Она будет двигаться по однажды взятой орбите, даже не заметив потери одного члена экипажа. Все, что потребуется от меня, это доложить Центру о возникшей ситуации и продолжать свою работу.
Поставив крест на пищеблоке, я продолжила путь, с каждым новым шагом теряя надежду отыскать Гонсалеса.
В детстве у меня был воображаемый друг. О нем знали только мои родители. Несмотря на то, что процент истерии среди молодых американских пар, едва они слышали о подобных фокусах от деток, был неприлично высок и мамаши тут же кидались к частным психологам, чтобы решить проблему, мои придерживались старых взглядов.