Планета торопилась навстречу, а лента глиссады струилась под ногами. Когда мне уже показалось, что я освоился и прекрасно справляюсь со своим первым в жизни ручным пилотированием Итеры, все резко изменилось.
Сперва я почувствовал хватку планеты. Это было физическое ощущение гравитации, которая коснулась меня и потянула к себе с нарастающей силой. Траектория глиссады выпрыгнула из под ног и стала более пологой, но я поздно потянул штурвал на себя, и корабль просел ниже расчетной траектории. Красная лента прыгнула за голову, а на экране вспыхнули тревожные маркеры, указывающие направление к утерянному маршруту.
Следом я ощутил удар. Это была встреча с верхними слоями атмосферы, которая приняла корабль в свои вязкие объятия.
– Я могу сбросить тягу основного двигателя?– услышал я голос Итеры.
Ну, конечно! Я должен был это сделать еще в начале маневра, просто столкнув корабль с орбиты. Весь смысл торможения атмосферой заключался в том, чтобы погасить скорость корабля, не сжигая топливо, а основной двигатель продолжал все это время его толкать. Забавно, но в наиболее сложных ситуациях люди учитывают тысячи мелочей и упускают самое очевидное.
– Выключай двигатель,– как можно спокойнее произнес я, чтобы Ксавер не заподозрил неладное.
– Исполнено,– подыграла Итера.
Вместе с тягой пропала и устойчивость корабля.
Маневровые двигатели, по сути, только управляли его положением в пространстве, регулируя углы крена корпуса, тангажа и рысканья. В остальном корабль с чудовищной аэродинамикой летел, как брошенный камень… Очень сильно брошенный камень.
Мелкая вибрация сменилась нарастающей тряской и переросла в пляску святого Витта, словно корабль охватила волна судорог. Даже штурвал затрясся в моих руках. Мельком взглянув на Ксавера, я прочел не только вопрос в его глазах, но и ужас. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужный угол атаки, и успокоить дрожь корабля. Но лента глиссады безнадежно ушла в сторону, и отработать отклонение маневровыми двигателями становилось все сложнее – их тяги откровенно не хватало.
На горизонте уже занимался шторм с россыпью молний, которые плясали по всему небосводу. Где-то под его тучами меня ждала встреча с поверхностью. Корабль значительно потерял в скорости и маневре, а под его брюхом водную гладь сменила суша. Мне не удалось подобраться к оптимальной траектории, и Итера нарисовала новую. Несмотря на иллюзию полета над озерами и долинами, которые я различал уже в мельчайших деталях, это по-прежнему было падение, остановить которое в последний момент должны были реверсивные двигатели.
Я очень рассчитывал на помощь Итеры в выборе этого момента. Стоит включить реверс мгновением позже, и корабль не успеет затормозить, встретившись с землей как падающая комета. Но если поспешить, он зависнет над землей выше, чем надо, и свалится камнем. Это падение нас не убьет, но корабль может завалиться на бок. А если он не встанет на причальные мачты, у нас уже не будет шанса оторвать его от планеты.
Я открыл было рот, чтобы предупредить Итеру о том, что реверсом будет управлять она, как корабль резко нырнул в сторону, а линия траектории подпрыгнула вверх.
– Итера! Что это было?– взревел я, потянув штурвал в сторону, противоположную крену.
Маневровые двигатели «зачихали» и забарабанили частыми и бессмысленными рывками. Это были явные сбои в работе корабля.
– Электромагнитные помехи вызывают многочисленные, но краткосрочные отказы систем,– она украсила свой голос нотками яркого беспокойства, близкого к панике. Это было так мило с ее стороны.
– О чем ты говоришь?– возмутился я.
Кому, как не мне, было знать, насколько хорошо корабль защищен от подобной ерунды. Его многослойный корпус был способен защитить от любого излучения, от любых магнитных колебаний. Иначе космическая радиация или вспышка звезды уже давно превратили бы наш экипаж в запеканку. А здесь нас ломала какая-то планетарная гроза.
– Это аномалия,– призналась Итера.– Проникновение помех во внутренний контур происходит через систему измерений и внешних датчиков. Это обычный электромагнитный шум, но он вызывает гармонические колебания и резонанс.