– Парализующая, шумовая,– прокомментировала она,– Тебя тоже немного зацепило…
– Вконец одурела?– прохрипел я.– Если переживу следующий раз, сам тебя пристрелю…
– Вставай,– она грубо меня усадила.– Надо всех проверить, пока они обездвижены.
– Сама проверяй…
Меня раскачивало из стороны в сторону, а взгляд блуждал и не мог ни за что ухватиться. И именно в этот момент азиатская стерва залепила мне пощечину. Если обычно отрезвляющий эффект пощечины рассчитан на болевое ощущение, то в моем случае сработало возмущение и негодование.
– Соберись,– причитала она, забыв, по чьей вине я ощущал себя разобранным.
Несмотря на то, что Лисьен толкала меня в дальний угол, где парочка, потревоженная ее гранатой, продолжала шевелиться, я уверенно направился к мертвецу, чья стать показалась мне знакомой. Ухватившись за крепкое плечо, я рывком перевернул тело и вырвал его из плена обломков. Я заглянул в разбитое забрало шлема и от неожиданности резко отпрянул, споткнулся и снова оказался на полу.
Это был Вавила с перекошенным лицом и вытаращенными немигающими глазами.
– Ты чего?– взвизгнула испуганная моей реакцией медичка.
– Дура! Мы таки своих завалили,– выдохнул я.
– А с чего это свои по нам стреляли?
Я резко вскочил и бросился к копошащейся в углу паре.
Габи ошалело вращала глазами и придерживала обвисшую руку: судя по ее положению, та была не сломана, а оторвана, и удерживалась на месте только тканью скафандра. Ксавер выглядел намного хуже. Он хрипел, захлебываясь кровью, а брюшные панели скафандра были раскурочены и указывали на то, что капитан словил на живот не одну пулю.
– Потащили их в медицинский блок,– прикрикнул я на насупившуюся медичку.– Капитан минуты отсчитывает. На тебе Габи…
Я поднял Ксавера на руки и, спотыкаясь, двинулся по главному коридору. Я взял его на руки вовсе не потому, что он был капитаном. Если бы я попытался его протащить за ногу по полу, как Лисьен, доехала бы только половинка Ксавера. Пока нес, я опасался, чтобы он у меня на руках не переломился.
– А мне ее как тащить?– крикнула мне вслед Лисьен.
Когда я расположил капитана на столе, доверив его заботливым щупальцам медицинского оборудования, медичка зашла следом в обнимку с Габи. Если б довелось, она бы и мертвого Вавилу заставила самого идти до морга. Габи грузно опустилась на соседний медицинский стол и сразу вырубилась.
– Что будем делать?– угрюмо спросила Лисьен, наблюдая за работой автоматики.
– Не знаю,– признался я.– Раньше мы своих не теряли, и тем более не валили своими руками.
– Я не об этом,– она повернулась ко мне и внимательно посмотрела.– Они напали на нас. И это не было ошибкой. Они опасны. Мы не знаем, что с ними произошло. Надо что-то делать пока они не очухались.
– Это не ошибка,– признал я.– Они точно знали, по ком шмаляли… Уровнем ниже есть изолированные вольеры для животных. Идеально сойдут за камеры. Будет у нас своя тюрьма.
– Дай успокоительного, чтобы час поспали,– распорядилась медичка механическим помощникам.
– Будет исполнено. Могу доложить о результатах?– пробасил медицинский ящик и, получив подтверждение, грустным голосом продолжил.– Состояние женской особи стабильное, но конечность пришлось ампутировать. Мужская особь временно стабилизирована и пригодна для медицинской транспортировки. На станции нет оборудования для требуемого лечения. Мужской особи необходимо лечебное заведение высшей категории в течение пятидесяти часов или погружение в состояние глубокого стазиса для длительной транспортировки.
Лисьен совершенно неожиданным движением выдернула из нагромождения медицинского оборудования две каталки, хотя я готов был поклясться, что им даже места здесь не было.
– Я не ослышался?– переспросил я, когда мы перетаскивали тела на каталки.– Они не могут их вылечить? И руку Габи не могут восстановить? В этом дворце, где даже унитазы разговаривают, медицинское оборудование хуже, чем на Итере?
– Нет. Это на корабле у нас оборудование лучше,– отмахнулась медичка.