Другое дело сток для воды. Канализация нижнего уровня делается с запасом на случай аварийного затопления, что справиться с отводом большой массы воды. Только теперь эта система работала наоборот, заполняя вольеры.
Я быстро развернул на планшете настройки системы коммуникаций и открыл интерфейс настроек водоснабжения. Это была бесспорная диверсия. Кто-то перекрыл канализационные шлюзы, заблокировав отвод канализации в центральный коллектор, и при этом сбросил огромную массу воды из бассейна и других резервуаров в ту же магистраль, к которой были подключены вольеры. Дальше сработал принцип сообщающихся сосудов, и вода нашла себе выход.
Для меня выход таким очевидным не оказался. Как только я подал команду на затворы, блокирующие сток в коллектор, сработал более приоритетный протокол и вернул их на место – они даже не успели дернуться. Я перешел в меню приоритетов и обнаружил сюрприз: матрица была выстроена как динамичное множество, которое постоянно изменялось. Чтобы решить этот ребус и его перестроить, мне потребовалось бы не менее часа.
Передо мной стоял выбор: выпустить пленников на свободу или дать им утонуть в течение ближайших пяти минут. Выбор был так себе... Последствия любого из шагов я даже не собирался себе представлять. Но более того меня раздражала безвыходность ситуации, когда меня понуждали совершить выбор. А я очень нетерпимо относился к любому принуждению.
Диверсию устроил кто-то весьма неглупый, подготовив ее заранее и просчитав все мои шаги. И тут вспомнились первые минуты на станции и то, как ее системы постоянно перезагружались. Я ввел команду на перезагрузку раньше, чем до конца осмыслил свое прозрение.
Свет моргнул, вздохнула система вентиляции, и где-то под ногами защелкали автоматы рубильников. Мой планшет сыпал на экран результаты диагностики, отсчитывая таймер до момента, когда мне вновь откроется доступ к системам станции.
Матрица приоритетов обнулилась, затворы канализации поднялись, и уровень воды в вольерах пошел на спад. Пленники заметно успокоились, сверля меня гневными взглядами, а я, не отрываясь, следил за тем как уходит вода. Вместе с ней уходила и моя уверенность в том, что я все сделал правильно.
Кто бы это все не устроил, он добивался от меня именно этого действия! Пальба снаружи и обстрелы шлюза прекратились еще до того, как я вернулся к вольерам. Меня застигли потопом врасплох, загнали в угол, и подтолкнули к очевидному решению. Я среагировал на красную тряпку ценой утраты контроля над станцией и периметром. Меня начинало бесить, с каким напором все пытались мной манипулировать: «создатели», «новая Итера», «комплекты двойников», «неизвестные»…
Таймер отсчитывал минуты. Тот, кто отстреливался от нападавших, кто устроил потоп, кто заставил меня запустить перезагрузку станции, получил семь минут тишины, когда я ничего не вижу, не слышу и не могу ничего предпринять. Только ожидать. А самым неприятным в этом была обязательная для таких случаев бессмыслица – имея аналогичный доступ к системе, неизвестный мог в любой момент сам запустить перезагрузку. Столько суеты и напрасных движений, чтобы это было сделано моими руками! Зачем?
– Думаю, у нас проблемы,– признался я вслух, спускаясь к Лисьен.
– Да иди ты!– она даже не повернулась в мою сторону.– Когда заметил?
– Когда система прогрузится, что-то произойдет.
– Например?
Я не отводил взгляда от планшета, на котором начался отсчет последних десяти секунд. И в этот момент раздался звонкий стук в металлическую дверь снаружи вольера. Я вздрогнул от неожиданности и мельком взглянул вверх, на смотровую площадку. Входная дверь была не только незапертой, она была слегка приоткрыта – моя небрежность. И в эту дверь постучали.
– Еще гости?– скривилась медичка и резко развернула каталку с пулеметом стволом к входу.
– Не спеши,– я встал на линию огня перед ней.– Тот, кто за дверью, убедительно показал две вещи: он лучше нас контролирует станцию, и мог с нами расправиться в любой момент. Но он спрашивает разрешения войти.
– И кто же это?