Наконец, система прогрузилась, и мне удалось добраться до интерфейса камер и найти нужную, у входа в вольер. Заглянув в улыбающееся лицо гостя на экране, я обреченно опустил планшет:
– Это я.
*****
Есть вещи, которые сознание отказывается принимать, даже если к ним заранее готовиться. Наверняка, психологи или психиатры лучше знают, почему. Или думают, что знают. То, что известно мне, можно сформулировать в трех аксиомах, не требующих доказательства…
Во-первых, люди остаются примитивными животными, несмотря на чрезмерное самомнение и узурпацию короны мироздания или венца творения природы. Какими бы чудесными мы сами себе не казались, все равно останемся кашей из миллиардов клеток, подчиняющейся простейшим законам природы.
Во-вторых, мы живем не в реальном мире, а только в той его части, которую в состоянии воспринимать. Даже наше зрение делает для нас доступным узенький диапазон электромагнитных волн, способных проходить сквозь воду – наследие эволюции, начавшейся для нас в океане. Большинство красок вселенной для людей остаются незамеченными. А зрение составляет аж четыре пятых от всей информации, воспринимаемой мозгом. Иными словами, мы подслеповатые ущербные твари, познающие мир наощупь.
В третьих, самый неуправляемый человеком орган – это его мозг. И главная беда заключается в том, что он невероятно ленивый и лживый по природе. Чтобы не напрягаться и не тратить усилия на обработку информации, он частенько подменяет то, что видит глаз, на вымышленные картинки или образы из памяти. Или наоборот, игнорирует то, что ему кажется нелепым или несущественным. Ряженые бесы будут прыгать перед нашим взором, но мозг их может не замечать.
А еще этот капризный друг любит поспать, поблуждать в грезах, иногда попутав сон с явью, или увлечься галлюцинациями. И при этом эволюция вооружила его богатейшим инструментом манипуляций сознания, начиная от иррациональных эмоций и заканчивая многочисленными страхами и фобиями.
Наше сознание – заложник тщедушного тела. Мой мир всегда был простым и приземленным, потому что я хотел видеть его реальным. Никогда никому не верил, даже себе. Особенно себе.
Встреча с самим собой для моего мозга оказалось серьезным испытанием – он явно был не готов к этой встрече. Увидев себя, осторожно входящим в вольер, я почувствовал, как качнулась земля под ногами. Было чудно узнавать эти движения, замечать характерные жесты и быстрый взгляд, пробежавшийся по помещению. Я знал, почему он смотрит так, я был почти уверен в том, что читаю его мысли и намерения. Потому что это был я сам.
Это было возмутительно, вопиюще неправильно! Этого не могло быть! Я знал, что и как он будет говорить!
– Понимаю вашу реакцию,– нарочито тихо произнес мой двойник.– Но нам надо поговорить. Я уже какое-то время за вами присматриваю. Хочу, чтобы вы понимали, что я на вашей стороне.
– Еще бы,– фыркнула Лисьен.
– Ты из которой команды?– охрипшим голосом спросил я, кивнув на пленников в вольерах.
– Об этом я и пришел поговорить,– вкрадчиво произнес двойник, открывая мне в интонации предельную сосредоточенность.– К этим тварям я не имею никакого отношения.
– Тварям?– насторожился я, понимая, что так я бы сам никогда не назвал другого человека вслух. Это было слишком специфическое слово для моего лексикона, кому как не мне это понимать.
– Вот именно. Те, кого вы удерживаете в вольерах… не те, кем кажутся. Не те, кем хотят казаться.
Я не мог не заметить беспокойство, которое пробежало тихим ропотом по пленникам. Несмотря на паузу, я не стал торопить двойника, потому что он выдерживал ее не случайно – мне предстояло услышать нечто важное.
– Это не люди,– наконец произнес он.
Я услышал чей-то вздох в тишине, и перестал слышать собственное дыхание. То, что было сказано, надо было воспринимать буквально. Но мой мозг, пристанище потревоженного сознания, сопротивлялся, отказывался думать и пытался отвлечь сомнениями, выискивая свидетельства лжи. Иногда принять истину и ее последствия намного сложнее, чем обмануться и убедить себя в ее несостоятельности.
– Сначала клоны, а теперь еще и нелюди… Может, мы тени?– съязвила однорукая Габи.– Дал бы и мне того, что принимаешь.