Я усмехнулся. Эта наша старая игра со времен журналистского колледжа: обмен информацией на равных. Ты мне расскажешь свои секреты, я тебе свои баш на баш. Иногда ставки были повыше сегодняшних: когда он захотел узнать, как зовут симпатюшку-брюнетку из сто первой группы экономического факультета, я у него выторговал домашний телефон нашего ректора. Отлично получилось: я звонил ректору в воскресенье вечером, когда он смотрел футбол, и задавал ему неудобные вопросы по программе следующего семестра, а Джон узнал имя своей будущей жены.
- Рубиновая Ось, - сказал я. - Что это за зверь?
- Это, - вздохнул Джон, - нечто вроде кодовой фразы. Честно говоря, сам толком не знаю. Знаю только, это что связано с программой "Сентинел". Эта леди о ней упоминает, значит, это почему-то важно.
Он вдруг щелкнул пальцами и опустил плоский автомобильный экран над ветровым стеклом.
- Глянем, может быть, Си-эн-эн покажет запуск.
- "Не знаю" не считается.
- Ладно, согласен, - сказал Джон, держа одну руку на баранке, а другой переключая телевизор на Си-эн-эн. - Задай другой вопрос.
- О чем ты хочешь говорить с этой женщиной? Что за история?
На экране дикторша Си-эн-эн читала сообщение о развертывании армейских сил на границе Орегона. Вереница солдат с винтовками, сбегающих по трапу транспортного самолета ВВС, бронетранспортеры и танки прут по магистралям среди хвойных лесов, антивоенные демонстрации, строящие баррикады на пути армейских эшелонов...
- Вроде бы дело об убийстве, - сказал Джон, тщательно подбирая слова. Мой источник - как я думаю, эта самая леди - сообщил мне, что недавно был убит один ученый из "Типтри". Хотя полиция по-прежнему считает, что это несчастный случай, эта леди твердит, что это часть заговора и что к этому имеет отношение эта самая Рубиновая Ось.
На экране вновь возникла студия Си-эн-эн, в окошке в углу показали логотип НАСА.
- Вот и оно, - сказал Джон, включая громкость.
"...полчаса назад запущенный с мыса Канаверал, во Флориде, - прорезался голос дикторши на фоне взлетающего шаттла "Эндивур". - На борту шаттла груз элементов для окончания сборки спутника противоракетной обороны "Сентинел-1".
Анимационная заставка: массивный спутник, похожий на свое топографическое изображение в атриуме "Типтри", заменил происходящее в живом эфире.
"Стыковка между шаттлом и спутником ценой в двадцать миллиардов долларов ожидается завтра во второй половине дня".
- Убийство? - переспросил я. - А какое это имеет отношение к...
- Забудь, - сказал Джон, выискав наконец возможность обогнать "БМВ". Я обернулся на водителя: здоровенная будка в бейсбольной кепке, в зубах зажата сигара. - Все, что можно, я тебе уже сказал, и даже этого говорить не следовало. Твоя очередь.
- Берил Хинкли. Согласно табличке - старший научный сотрудник. Если хочешь, Джах тебе отпечатает фотографию, чтобы ты узнал ее у Клэнси.
- Я был бы признателен.
Еще несколько миль мы проехали молча. Пригороды уступили место деловому району Клейтон. Через кризис Клейтон прошел очень удачно: новые офисные здания, богатые дома, и очень мало следов тряхнувшего город землетрясения силой в 7,5 балла. Конечно, большая часть федеральной помощи протекла сюда. Правительство очень хорошо понимало, кто достаточно богат и сможет вернуть ссуду, а власти Сент-Луиса не хуже знали, где живут влиятельные избиратели.
- Ты в это не вмешивайся, - вдруг сказал Джон.
- Извини?
- Ты в это не вмешивайся, - повторил он. - Я знаю, ты ищешь материал для статьи и вообще волнуешься из-за своей работы, но... давай этим я займусь сам? Если мне потребуется, я тебе обязательно скажу, и тогда поделим полосу...
- Да брось, Джон. Ты же знаешь, что мне на это...
Он взглянул на меня искоса, и я запнулся. Это была ложь, и Джон это знал. Нет, я не волновался, я отчаивался. Если я не сделаю что-нибудь впечатляющее живой рукой, Перл найдет нового штатного работника, а я снова окажусь на улице. В лучшем случае останусь внештатником, пробавляющимся видеообозрениями в "Биг мадди" за медные деньги и ночующим в приюте для бездомных.
Я не собирался отбивать хлеб у своего друга, но эта закрутка с "Типтри" и Берил Хинкли и "Рубиновой Осью" была как горячая картофелина, которую я не мог не попытаться цапнуть.
- Ты же не сможешь...
- Знаю. - Джон не отводил глаз от дороги. - Понимаешь, мы с тобой должны друг другу верить. Это дело серьезное, а может быть - и довольно опасное. И просто... дай мне самому разобраться со своими делами. Ладно?
- Как скажешь, так и будет.
У Джона моих проблем не было. Все, что я потерял, у него было. Хороший автомобиль, дом в пригороде, жена, которая его не презирала, надежное положение на работе. Ребенок, живой. Конечно, я ему завидовал.
Какую-то секунду я его даже ненавидел, несмотря на старую дружбу. Джон понял мое настроение и нервно прокашлялся.
- Послушай, если я могу дать совет, то... есть вещи, которые надо оставить позади. - Он заколебался. - Тебе сейчас трудно, и это понятно, но... Джейми больше нет, и...
- Да-да. Джейми больше нет, и с этим надо жить дальше. Я знаю. Надо жить.
Я снова включил автомобильный телевизор.
- Слушай, сейчас как раз должны крутить "Бэтмена". Не помнишь, на каком канале?
Джон заткнулся. Я нашел любимый мультик своей беспутной юности. Знакомая мелодия песни-заставки заполнила машину, и мы под нее проплыли оставшуюся часть дороги в наш район: один - двумя ногами в реальности, другой - старающийся любой ценой от нее сбежать.
Надо жить. Верно, Джон. Была и у меня жизнь.
И мальчишка у меня был, черт бы все побрал.
8. ЧЕТВЕРГ, 12:45
Камеру Джаху я забросил по дороге в офис, и он обещался обработать диск и отдать мне отпечатки к концу дня. Еще он меня проинформировал, что его батюшка обнаружил мой уход и - я цитирую - "ссал кипятком".
Это означало, что на второй этаж надо пройти на цыпочках. Я надеялся, что Бейли раз в жизни слинял куда-нибудь на ленч, но возле двери Перла мне ударил в нос запах жареных мозгов. Жареные мозги - самый мерзкий из всех сент-луисских деликатесов, и Перл его обожал. Каждый день он приносил в офис полную тарелку этого добра и потреблял его на виду у всего персонала. Когда я прокрался к своему столу, он не стал отрываться от мозгов, но в конце концов - я знал - он ко мне прицепится.
Я решил, что лучше всего изобразить такую кипучую деятельность, чтобы меня хотя бы не назвали сачком. И потому я сел за стол и стал сочинять свою колонку в номер будущей недели. Темой я выбрал недавний налет ВЧР на Муни. Утренняя "Пост-диспетч" дала мне голые факты, такие, как число пострадавших, но в мою колонку попали более субъективные замечания очевидца.
Я уже добрался до середины, описывая прибытие солдат ВЧР, когда на моем экране в виде блика отразился Бейли. Я не обратил внимания и продолжал набирать статью. Какое-то время он постоял у входа в мой отсек, будто раздумывая: сказать - не сказать, потом ушел. Я кинул взгляд на Джона. Он сидел на телефоне у себя за столом, но усмехнулся, бросив взгляд в мою сторону. Работу я, значит, еще не потерял. Сегодня по крайней мере.
Но у меня из головы не лезли события в "Типтри". Да, конечно, не моя это была статья, но журналистское любопытство свербило, и надо было хорошо почесаться. Закончив и запомнив черновой вариант своей статьи, я включил модем и связался с офисом городской избирательной комиссии.
Вклады в избирательную кампанию Стива Эстеса были опубликованы в общедоступных файлах. Мне оставалось только задать нужные вопросы, и выскочивший из чулана скелетик затанцевал на экране. Эстес был старый политикан: за ним числилась уйма пожертвований от частных лиц, в том числе самых богатых и влиятельных в городе, от разных комитетов и местных корпораций, а где-то посередке притулился маленький взнос в 10.000 долларов от "Типтри корпорейшн".
Конечно, само по себе это не значило ничего: Стиву присылали чеки все от Национального Комитета Республиканской Партии до Национальной стрелковой ассоциации. И все же это означало какую-то тонкую связь между "Типтри" и Эстесом.