— Не жалеете, что в 90-е годы Федоров пошел в политику?
— Как бы то ни было, он поступил искренне. От всей души хотел показать, каким должен быть путь развития. Во главу угла был поставлен принцип старой русской артели: труженики должны сами между собой распределять заработанное в зависимости от того, кто какой вклад внес. Так было и у нас: бригада получала деньги и делила между собой. Однажды Федоров в своем выступлении привел нас в пример. Как большой артист, он немножко преувеличил зарплату врачей и медсестер. Он-то надеялся, что это будет стимулировать людей создавать такую же систему, как у нас. Но на деле реакция была обратная. Нам стали завидовать. Тем не менее он всколыхнул многих. Люди по его примеру начали действовать. Став народным депутатом, он, как мне кажется, подзабросил дела института. Времени у него на все уже не хватало, и, по-моему, ему стало скучновато в офтальмологии. Ведь он по своей натуре был первопроходцем. Микрохирургия, искусственные хрусталики, пересадка роговицы, новое лечение отслойки сетчатки — каждое из этих направлений представляло собой прорыв. Ну а потом пришла пора шлифовать технические детали. Это было уже не для него.
— Говорят, что накануне его гибели на столе министра здравоохранения лежало постановление о возбуждении против него уголовного дела.
— Когда его не избрали на очередной срок в Думу, он снова вроде бы должен был вернуться к руководству институтом. А приказа о его назначении все не было и не было. Более того, появились разгромные статьи в нескольких газетах. Нам пришлось устроить в институте голосование — хотят сотрудники Федорова директором или нет. Сделали все по правилам, избрали комиссию, установили урны. И буквально через неделю после нашего голосования Федорова утвердили. Это ли повлияло или что-то другое? Я думаю, что наше голосование учли. Оно было честным: около 18 процентов голосовавших были все-таки против Федорова. Вскоре состоялся съезд общества офтальмологов. Федорова попытались сместить с должности председателя. Но и тут ничего не вышло.
— Даже несмотря на особую «любовь» к нему именитых офтальмологов?
— Одна наша профессор как-то метко заметила, что руководители офтальмологических институтов меняются, а «особое» отношение к МНТК остается. Но Федорова тогда не смогли прокатить, потому что вся периферия была за него. Все знали, как работают наши филиалы. Буквально через неделю в МНТК праздновали круглую дату — 10-летие Тамбовского филиала. Федоров полетел в Тамбов отмечать это событие на вертолете. На обратном пути машина упала в районе Тушина. Лопасти сложились, вертолет начало мотать в разные стороны — из него разлетались какие-то бумаги, одежда. А потом он рухнул. Святослав Николаевич и все, кто был в вертолете, погибли. У меня лично нет сомнений, что это было подстроено.