Чтобы вся эта игра выглядела относительно правдоподобно, к ней присоединяются политики. Противостояние Барака Обамы и Конгресса — просто очередное зрелище, которое необходимо, поскольку толпа уже получила свой «хлеб». Но если присмотреться, то в этой борьбе по большому счету проигравших не будет. Скорее это просто очередная попытка показать, что, мол, демократы и республиканцы хоть чем-то друг от друга отличаются. Таким образом поддерживается иллюзия выбора, альтернативы. Если вы недовольны президентом от одной партии, то в следующий президентский цикл будет избран лидер другой партии, и он якобы все исправит и починит.
Потом при возможности обе стороны могут друг друга обвинять во всех смертных грехах. Республиканцы накинутся на демократов за то, что они не пошли на планы республиканцев, которые вывели бы страну из экономического кризиса, а демократы будут обвинять республиканцев в том, что, отказавшись потратить дополнительно 85 миллиардов долларов, они вызвали экономический кризис. Это игра в одни ворота, и основная часть населения в этой игре проигрывает.
Сейчас вроде как массовая истерия по поводу секвестра сходит на нет. Если вы не хотите жевать очередную навязанную вам информационную жвачку, то будьте готовы через некоторое время к промыванию мозгов очередной глобальной проблемой. Скорее всего, она будет связана с ситуацией в Италии и беднягой Берлускони, который, мол, своей активной политической деятельностью чуть ли не обрушил всю экономику еврозоны. Естественно, ничего глупее придумать нельзя, но я к этому маразму уже привык — в таком уж мире мы живем.
Не стреляйте в мецената / Дело
Не стреляйте в мецената
/ Дело
«Понимаю, откуда взялся негатив после информации, что Потанин дал «Клятву дарения». Люди решили, будто он отсыпал половину из своего мешка денег и куда-то отнес», — говорит гендиректор Благотворительного фонда Владимира Потанина Лариса Зелькова
Решение основателя компании «Интеррос» Владимира Потанина присоединиться к глобальной инициативе Билла Гейтса и Уоррена Баффета Giving Pledge («Клятва дарения») вызвало в России разноречивые отклики и комментарии. Еще бы: предприниматель берет на себя публичное обязательство пожертвовать значительную часть многомиллиардного состояния на благотворительность. При всей очевидности заявленного шага у общества остаются вопросы к форме его реализации. За разъяснениями «Итоги» обратились к генеральному директору Благотворительного фонда Владимира Потанина Ларисе Зельковой.
— Интересно, а на чем новобранцы Giving Pledge клянутся — на крови или на чековой книжке?
— Надо понимать, что клятва в значительной степени формальность, ритуал. Этой инициативе уже три года, и на данный момент к ней присоединились 105 человек. Первыми были Билл Гейтс и Уоррен Баффет, призвавшие соотечественников, американских филантропов, пообещать себе, своим семьям, а также всему миру, что не менее половины состояния отдадут не наследникам, а пожертвуют на благотворительные цели.
— Есть порог, с которого можно примкнуть к движению? Если у тебя нет «ярда», пошел в ..., проходи мимо?
— Имущественного ценза не существует. И ограничений по возрасту тоже, среди присягнувших люди от 28 до 97 лет. Другое дело, что для вступления в любой клуб требуется согласие остальных его членов. Потанин оказался в числе первых двенадцати не имеющих американского гражданства меценатов, которые получили персональные приглашения присоединиться к Giving Pledge. Кроме Владимира Олеговича, в список вошли несколько британцев, в том числе сэр Ричард Брэнсон, лорд Дэвид Сэйнсбери, украинец Виктор Пинчук, австралийцы, южноафриканцы, немец, таец, индиец... Форма «Клятвы» произвольная, нет жесткого стандарта. По сути, это декларация о намерениях. Впервые о готовности пожертвовать значительную часть накопленного капитала на благие цели Потанин заявил еще в 2010 году и тогда же сделал необходимые шаги для формализации решения. После этого мы в фонде всерьез задумались, какие программы имеют шанс остаться надолго, и начали их разрабатывать. Ведь филантроп должен быть уверен, что существует механизм, который позволит не беспокоиться о судьбе передаваемых им средств, допустим, и через сто лет, когда никого из ныне здравствующих уже не будет. Это самая сложная часть задачи.