Системная ошибка — проецировать армейскую структуру на большое общество. Современное общество устроено гораздо сложнее, чем военная демократия. Человек, каждое утро выходящий в Интернет, не захочет возвращаться в пещеры, где вожди и жрецы будут диктовать ему свою безальтернативную правду-матку. Принципиально упростить общество можно, только убив его. Что и сделал лучший друг чекистов, смерть которого 60 лет назад кто-то встречал ликованием, а кто-то слезами.
В 90-е была иллюзия, что потомки жертв и палачей готовы начать жизнь с чистого листа, в обновленной России, где справедливость будет восстановлена не через громкий процесс над сталинизмом, не через люстрацию, реституцию и т. п., а через христианское всепрощение. И через осознание постигшей нас катастрофы. Не получилось, не случилось. И вот опять две России смотрят друг другу в глаза и видят не соотечественника, а смертельного врага. Соотношение сил, по мнению историков, примерно 50 на 50.
История одного преступления / Искусство и культура / Главная тема
История одного преступления
/ Искусство и культура / Главная тема
Сергей Филин: «Важно, чем закончится следствие, все ли виновники будут найдены и наказаны. Уверен, метили именно в меня. Могу твердо заявить: место худрука освобождали для другого»
На минувшей неделе события, связанные с расследованием покушения на художественного руководителя балетной труппы Большого театра Сергея Филина , развивались стремительно. Утром 5 марта был задержан первый подозреваемый, к вечеру их стало трое, в том числе — ведущий солист ГАБТа Павел Дмитриченко, который заявил о явке с повинной и признался в заказе преступления. 17 января во дворе дома на Троицкой улице злоумышленник плеснул в Филина серной кислотой. Сильно пострадало лицо, но что гораздо хуже — оказалась обожжена роговица глаз. Неотложные операции Сергею сделали в Москве, а последующее лечение решено было продолжить в Германии, в университетской клинике города Аахена.
После отъезда в начале февраля из России Филин не встречался с журналистами. Сегодняшнее интервью — первый полновесный разговор. Согласившись на обстоятельную беседу, Сергей не ставил предварительных условий, попросив, по сути, об одном: никакой фотосъемки. Таково требование немецких врачей, лишь они вправе решать, когда предъявить пациента любопытствующей публике.
Кстати, клиника в Аахене мало напоминает больницу в привычном российском представлении. Внешне здание скорее смахивает на Центр Помпиду в Париже: такие же выведенные наружу воздуховоды и прочие хитросплетения из металлических конструкций. Внутри ни суровых вахтеров, ни бабушек с одноразовыми бахилами. В холле на первом этаже — магазины, отделение банка, на втором — кафе, куда может зайти любой посетитель.
Здесь мы и встретились. Интервью продолжалось более трех часов с короткими паузами, во время которых Сергей, сопровождаемый сестрой Еленой (она неотступно следует за братом, которому из-за проблем со зрением все еще сложно перемещаться самому), отлучался на процедуры.
Беседа состоялась буквально за день до начавшихся в Москве задержаний, и многие слова, сказанные неделю назад, звучат сейчас по-иному. 5-го вечером я позвонил в Аахен и спросил у Сергея: «Дмитриченко?» Тот помолчал и ответил: «В последние месяцы эта фамилия постоянно звучала во мне».
На следующее утро Филину сделали очередную операцию на правом глазу…
— Ваша история, Сергей, показывает, что мы не только в области балета впереди планеты всей. Но этим точно не стоит гордиться…