— Это не только российские и не только нынешние обычаи. Из-за Кшесинской сняли директора Императорских театров Волконского, и в советские времена случалось такое. Страсти-то одинаковые.
— Как бы вы реагировали, если бы выяснилось, что Сергей Филин таки получал откаты?
— Мне трудно в это поверить. Механизм зарплатный сегодня таков, что это просто невозможно. Это возможно, когда, допустим, кто-то танцует на личных гастролях в другой стране и пишет заявление на отпуск за свой счет. На это время он здесь снимается с зарплаты. Мы и не знаем, сколько ему там платят, и не спрашиваем. Это не наше дело.
— Одна из версий нападения на Сергея Филина, согласно слухам, в том, что он якобы был недоволен системой распространения билетов.
— Фальсифицированное письмо с этими домыслами оказалось на лжесайте Сергея. Он никогда в жизни об этом не говорил, это никогда его не интересовало, не его епархия. По внутреннему правилу каждый солист получает свои билеты, два или четыре на спектакль, в котором занят. А письмо вбросили на сайт, чтобы увести следствие в другую сторону: мол, Сергей Филин борется с руководством театра — это они его и заказали. Вот смысл-то в чем.
— Но о финансовом следе судачат много и громко…
— В Большом театре каждый год Счетная палата проводит аудит. Все претензии по реконструкции, что тоже постоянно муссируется, отметаются простым замечанием: финансирование не шло через театр. О чем сейчас следует говорить, так это о несовершенстве российского законодательства. Мы не можем сражаться за свои билеты со спекулянтами, механизма нет. И не можем спокойно расставаться с сотрудниками, потому что наше трудовое законодательство несовершенно. Нормальных пенсий тоже нет, так что невозможно людей увольнять еще и потому, что просто жалко. Все эти беды как будто концентрируются в Большом театре, а на самом деле это не только наша проблема. Это объективная реальность, которая сложилась в стране. Работники Большого, они часть общества.
— Какие чисто человеческие выводы вы сделали из случившегося?
— Что бы ни происходило, в первую очередь нужно оставаться человеком. Мир ничего другого не придумал. Я так и раньше считал, и сейчас считаю.
Допотопная жизнь / Парадокс
Допотопная жизнь
/ Парадокс
В знаменитом озере Восток ученые нашли древнюю бактерию, которая выжила вопреки всем земным законам
Специалисты из Арктического и антарктического научно-исследовательского института (ААНИИ) и Петербургского института ядерной физики (ПИЯФ) заявили об обнаружении совершенно нового вида бактерии в глубинах подледного озера Восток, что в Антарктиде.
Поиск этой формы жизни был труден и долог. И если исчислять все эти трудности в деньгах, то это, возможно, самая дорогая бактерия на земле. Дело в том, что для ее поиска понадобилось почти 23 года: столько времени наши ученые бурили скважину глубиной около четырех тысяч метров в антарктическом ледяном панцире, под которым полностью скрыто озеро. Бурение несколько раз останавливали по различным причинам. Но 5 февраля прошлого года зимовщики с полярной станции «Восток» торжественно объявили, что поверхность озера достигнута. Именно тогда с бурового снаряда сняли небольшое количество влаги и отправили ее на исследование в Санкт-Петербург.
Озеро кислоты
Всего ученым досталось 395 миллилитров воды. Поначалу ее исследование не принесло значимых результатов, поскольку она была сильно загрязнена авиационным керосином, который использовался в процессе бурения. Завгруппой криоастробиологии лаборатории генетики эукариот ПИЯФ Сергей Булат оценил, что в привезенном в мае 2012 года в лабораторию образце озерная вода и буровая жидкость содержались в соотношении примерно один к одному. После отделения керосина чистой воды осталось всего 150 миллилитров. Над ней и предстояло работать ученым, чтобы узнать, есть ли в подледном озере жизнь или оно полностью стерильно.
Наличие жизни в водах озера Восток до сих пор было под большим вопросом. Пока что единственное, о чем знают ученые, — сверхизбыток кислорода. Известный американский астробиолог Крис Маккей подсчитал, что нижний предел содержания кислорода в воде озера Восток составляет 700 миллиграммов на литр, а верхнее значение может составлять 1,3 грамма на литр. При этом литр обычной воды, которая, например, стекает из альпийских ледников, содержит около 14 миллиграммов кислорода.