— Когда Михаил начинал свою политическую историю, он старательно избегал слова «оппозиционер», дистанцировался от него.
— У нас ведь многие понятия легко превращаются в ярлык, жупел, инструмент шельмования. Наверное, обратили внимание, как велась агитация доверенными лицами Путина: шаг вправо или влево приравнивался к побегу, легитимная смена власти напрямую увязывалась с угрозой национальной безопасности, подрывом основ и последующей катастрофой. Дескать, кто не с нами, тот против нас. В предыдущих кампаниях столь откровенно провокационных речей не звучало. Возвращение диктаторского дискурса тревожит. Как и архаическое, сакральное отношение к власти, которая, как пытался убедить меня Никита Михалков, дана свыше, от Бога. Слышать подобное в третьем тысячелетии странно, это модель образца шестнадцатого века. Получается, наше общество гораздо современнее доктрины, которой упорно придерживается государственный аппарат. Здесь-то и кроется основная коллизия…
— Могли год назад представить, Ирина Дмитриевна, что будете рассуждать на подобные темы?
— Еще минувшей осенью казалось: люди окончательно отчаялись, опустили руки, не хотят думать и говорить о политике.
— Речь сейчас не о стране, а о вас лично.
— Знаете, я всегда размышляла над этим. Мы ведь издаем книги, посвященные прошлым и современным проблемам развития общества, публикуем исторические, социологические, политологические труды. Даже по роду деятельности, как историк культуры, я обязана задумываться над такими вопросами. Правда, не ожидала, что разговоры, носившие почти кухонный характер, столь быстро станут предметом публичных дискуссий.
— Вы ходили на выборы в нулевые годы?
— Стыдно признаться, не вспомню. Это, кстати, тоже показатель. Наш голос тогда мало что решал.
— И на митинги, наверное, не заглядывали? Те, что бушевали лет двадцать назад.
— Тут могу ответить определенно: участвовала почти во всех, в 91-м провела три дня на баррикадах у Белого дома. К слову, мой нынешний сдержанный оптимизм связан с тем, что однажды я это уже видела. Напрашивается параллель между событиями, разделенными двумя десятилетиями. Да, масштаб разный, но природа схожая. Апатичное, аполитичное общество, долго жившее личными интересами и заботами, сейчас вдруг проснулось. Так было и в 91-м. Кто мог поверить, что «империя зла» мирно распадется за короткое время? Отсутствовала свобода слова, общественные настроения вроде бы не выходили на поверхность, но колосс рухнул моментально. Случившееся доказало: во-первых, история непредсказуема, во-вторых, катастрофические сценарии, которые вечно связывают с нашей страной, не всегда сбываются. Само же общество мудрее, чем нам кажется. Люди смогли консолидироваться, не допустив гражданской войны и иных разрушительных последствий. Я ведь наблюдала, как все происходило у Белого дома. Степень сознательности, самоорганизованности и понимания решаемых задач была поразительной. И неправда, будто там собралась лишь интеллигенция. Пришли все — от заводских рабочих и предпринимателей первого призыва до тетушек-пенсионерок. Весь социальный срез, лучшие представители. Такая демонстрация политической активности.
— А как вы оказались на баррикадах?
— Работала редактором в журнале «Литературное обозрение» и, услышав о ГКЧП, пошла к Белому дому, как и большинство сотрудников нашей редакции.
— Михаил тогда был в Сочи?
— Он уехал на отдых и не смог вернуться, поскольку отменили все авиарейсы в Москву. Брат очень переживал за нас, постоянно звонил, спрашивал о новостях. Моя десятилетняя дочка была за городом, я оставила ее под присмотром тети и побежала защищать демократию. Потом ко мне присоединилась тетя, перепоручившая опеку Ириши хозяйке дачи. Мы приносили дежурившим на баррикадах термосы с чаем, какие-то бутерброды. Погода в те дни, если помните, стояла дождливая… Это были лучшие три дня в моей жизни.
— Вашу семью диссидентской назвать ведь нельзя?
— Мои родители — типичные советские служащие. Как тогда говорили, научно-техническая интеллигенция. Бабушка — микробиолог, мама — инженер, сотрудница Института химического машиностроения. Папа после войны приехал из Алтайского края в Москву, отучился в университете, сделал здесь неплохую карьеру.