— Он ведь по-настоящему разбогател уже в кооперативе по варке джинсов. По идее, мог бы и дальше ковать железо, тем не менее предпочел работу в госбанке, приносившую гораздо меньше денег. Почему?
— Наверное, в таких решениях и проявляется воспитание, заложенное в семье. Конечно, молодому человеку, у которого долго не было лишних пяти копеек в кармане, трудно совладать с соблазном больших денег, свалившихся почти одномоментно. Чтобы не слететь с катушек, нужна четкая система жизненных ценностей, сформированная в том числе, а может, и во многом именно родителями. Да, восторг, что теперь можно пригласить девушку в любой ресторан или сделать ей подарок, присутствовал, но Михаил быстро справился с эмоциями. Как оказалось, нет в нем мелкого тщеславия.
— К себе не чувствовали со стороны брата отношения по принципу: если такая умная, почему такая бедная?
— Знаете, нет. Миша всегда уважал мою профессию, поскольку видел, как я ее люблю. Он прекрасно понимал, что не на всем можно зарабатывать деньги, есть на свете и иные богатства. Это в бизнесе, предпринимательстве накопленный капитал является свидетельством успешности, а в других областях деньги зачастую не работают по прямой, не могут служить критерием профессиональной состоятельности. У нас в стране сейчас произошел дикий крен, когда все сводится к вопросу, сколько ты стоишь. То, что в России врачи и учителя получают гроши, страшное безобразие, но они в любом случае не смогут зарабатывать, как бизнесмены. Наше молодое, а значит, незрелое общество пока не сформировало спокойного отношения к деньгам: их или демонизируют, или обожествляют. Уверяю вас, это не больший соблазн, чем та же власть. Есть люди со стойким иммунитетом, а есть слабые духом. Мой брат определенно из первых. Он не увлекся тупым накопительством, не закутил, как купчик. Кроме всего прочего, на Михаиле лежала забота о семье. Из младшего брата он вдруг стал кормильцем. Ответственность меняет человека. Миша быстро повзрослел, что уберегло его от возможных глупостей. Беззаботного прожигания жизни не случилось, а многих именно это сгубило. Люди остановились, не смогли подняться. Прогулять ведь можно любую сумму со многими нулями, а чтобы двигаться дальше, нужны железная воля и жесточайшая самодисциплина. Лишь в бульварных романах деньги падают с небес, в действительности же приходится постоянно вкалывать. Самоограничений масса, хотя их не увидишь со стороны. И описывать бессмысленно. Богатые тоже плачут, но им по-прежнему не верят… Да, деньги меняют их обладателя, Михаил сегодня супербогат, но, к чести брата, могу сказать: он сохранил друзей юности, и то, что они продолжают общаться, во многом его заслуга. Согласитесь, это важный показатель. Многие ведь разрывают старые связи, когда переходят на другую ступень социальной лестницы.
— Михаил всегда был с вами откровенен, как думаете?
— Знаю, что не все рассказывал, щадил. Ему пришлось пережить девяностые с их разгульным бандитизмом, рэкетом и прочими прелестями, о которых, наверное, многие помнят. Я не склонна хаять то время, считаю, что большинство позитивных ростков в интеллектуальной и культурной сферах, в области частной инициативы и предпринимательства взошло именно тогда. Удалось заложить фундамент нового общества, частично разрушенного в нулевые. Впрочем, глупо отрицать: двадцать лет назад риски были колоссальные. Государство не могло гарантировать гражданам хоть какую-то личную безопасность. Даже я это ощущала, когда открыла первый независимый гуманитарный журнал, а затем и издательство.
— У вас есть личная охрана?
— Михаил предлагал, но я сначала брыкалась, а потом вовсе отказалась наотрез. Согласитесь, странная история: я филолог, регулярно участвую в научных конференциях, семинарах, общаюсь с коллегами, и вдруг телохранители за плечом… Это выглядело бы чудовищно.
— Были попытки давления через вас на брата?
— Бог миловал. Думаю, до недавнего времени многие не догадывались о наших родственных связях. Мало ли Прохоровых на свете? Брат долго оставался в тени, не был публичным человеком.
— Между тем вы, Ирина Дмитриевна, в этом году отмечаете юбилей: «Новому литературному обозрению» исполняется двадцать лет.
— Без помощи Михаила ничего не случилось бы. После защиты кандидатской диссертации я долго работала в журнале, хотя прекрасно понимала, что не имею никаких перспектив добиться чего-то значимого в науке, сделать профессиональную карьеру. Для этого надо было родиться мужчиной и непременно вступить в КПСС. Несмотря на громкие и красивые слова, в СССР к женщине часто относились как к обслуживающему персоналу. К тому же я занималась современной английской литературой и постоянно сталкивалась с нелепейшими проблемами. Половина авторов, на которых ссылалась, оказались под запретом, в любой научной статье меня заставляли бесконечно цитировать классиков марксизма-ленинизма…