— Реакция широкой публики на ваш выход на авансцену тоже не удивила?
— Не ожидала, что запись моих теледебатов с Никитой Михалковым посмотрят в Интернете около миллиона человек. Это ведь не музыкальный клип и не юмористическая передача, а почти часовой разговор на темы культуры. Однако, если бы наша дискуссия с Никитой Сергеевичем случилась, к примеру, летом прошлого года, почти уверена, она не вызвала бы и десятой доли такого резонанса. Обстановка в обществе резко изменилась, капли дождя упали на пересохшую землю…
— Головокружения у вас не случилось?
— Послушайте, я не в том возрасте, чтобы сносило крышу от появления на телеэкране.
— Но когда на дебатах Михаила с Жириновским вы стали дирижировать что-то оравшим Владимиром Вольфовичем, у меня мелькнула мысль: too much…
— Почему?
— Впечатление, будто вошли в роль и она вам понравилась.
— Сказался недостаток опыта: я не заметила, что камера показывает меня… В тот момент Жириновский так блажил, что я невольно начала делать пассы руками в воздухе. Давай-давай, запевай! Это напомнило мне скверную оперу: какие-то фальшивые рулады, невнятный солист… Нет, я думала о содержании, а не о жесте. Понимаете, дебаты с Владимиром Вольфовичем изначально были похожи на ложные поля: говорить о чем-то серьезном почти невозможно, тебя провоцируют на соревнование в эпатаже, умении перекричать оппонента и оскорбить его. Это вопрос общей политической культуры, но не стиль Михаила и не мой.
— Первые отклики на ваше появление: не на того кандидата семья Прохоровых ставку сделала, стоило сестру в президенты двинуть. Потом появились сравнения с Раисой Горбачевой, дескать, Ирина Дмитриевна будет манипулировать братом-подкаблучником, как Раиса Максимовна Михаилом Сергеевичем.
— Хотите, чтобы я это комментировала? Для меня не новость, что люди бывают злыми. Едва человек выходит в открытое медийное пространство или в зону даже минимального успеха, о нем начинают говорить всякое. И о моей деятельности, ограниченной, казалось бы, специфической гуманитарной сферой, за двадцать лет понарассказывали разное. Знаете, если каждого слушать… Собака лает — караван идет. Люди вольны рассуждать, как им нравится. На здоровье! На всех не угодишь, я и не собираюсь. Твердо знаю другое: управлять Михаилом против его воли ни у кого не получится. Опыт «Правого дела» это доказал.
— Ваш брат уже сказал, что намерен снова баллотироваться на пост президента России.
— Правильно. Значит, так и будет. Он слов на ветер не бросает, за его спиной более пяти миллионов избирателей. Люди поверили Михаилу, и такой поддержкой надо дорожить. Брат вышел в публичное поле, назад в тихую гавань пути уже нет. Только вперед…
— Терпения хватит?
— Он же рассказывал вам, как в детстве отказался есть творог с комочками и голодал почти два дня, пока не победил. Если в шесть лет была такая сила воли, представляете, какой выдержкой Миша обладает сегодня?
(обратно)Человек — это звучит странно / Парадокс
Человек — это звучит странно
/ Парадокс
По прогнозам футурологов, через два-три десятилетия человечество ждет блистательное будущее, если к тому времени оно само себя не угробит. Станет ли XXI век эпохой знаний массового поражения?
Солидное мероприятие, организованное стратегическим общественным движением «Россия-2045» и Евро-азиатским Центром мегаистории и системного прогнозирования Института востоковедения РАН, собрало ведущих футурологов, историков, антропологов, физиков, биологов, разработчиков робототехники, специалистов в области нейронаук и космических технологий из России, США, Канады, Голландии и других стран. Люди, обремененные учеными степенями и академическими званиями, в течение пяти дней бились над сакраментальными вопросами будущего, среди которых главный: что ждет человечество? «Итоги» подметили пять наиболее заметных футурологических идей.
Идея первая: дошли до крайней точки
Будучи естественным фрагментом общего эволюционного процесса, человек не является его конечным звеном. В этом уверен астрофизик Александр Панов, разработавший собственную теорию, согласно которой эволюция человеческого общества, как и жизни на Земле в целом, происходила не плавно, а скачками, и каждый из них — фаза преодоления очередного кризиса. Последовательность этих скачков якобы подчиняется математической закономерности: промежуток между событиями представляется геометрической прогрессией. И эта последовательность не может продолжаться бесконечно долго. Она, по мнению Панова, стремится к определенному пределу, который приходится, по его расчетам, на первую половину XXI века и будет вызван исчерпанием невозобновимых минеральных ресурсов, после чего следует ждать радикальной смены режима эволюции. По всей вероятности, мы исчезнем как вид.