А возьмите представителей вашего журналистского цеха, отучившихся в МГИМО. С Генрихом Боровиком я дружу многие годы. Очень яркий, безумного обаяния человек. Томаса Колесниченко, к сожалению, нет с нами. Кондрашов такой был Станислав, совершенно уникальный человек. Мне так повезло, он даже работал у нас одно время на кафедре журналистики. Последние годы его жизни мы с ним довольно тесно общались.
Но с журналистами у меня случались и курьезы. У нас в университете был Билл Клинтон, а визит этот происходил вскоре после известного скандала с Моникой. Среди студентов, которые сидели в первых рядах, была моя дочь. И когда он после окончания выступления стал со всеми за руку здороваться, подошел к ней. Я сказал, что это моя дочь, студентка третьего курса юрфака. И мы втроем сфотографировались. Я потом получил фотографию из Белого дома на память. А вскоре после этого уехал куда-то в командировку. И летел обратно не «Аэрофлотом», а какой-то западной компанией. Беру газету с обзором новостей и вдруг читаю статью о том, что когда Клинтон посещал МГИМО и беседовал с ректором, то неожиданно в кабинет вошла высокая, интересная блондинка. И это очень подействовало на Клинтона, поскольку после истории с Моникой, как пишет газета, ему подумалось, что это не случайно. И он почувствовал якобы смущение и попросил меня дать объяснение, откуда взялась эта блондинка. Все это совершенно не соответствовало действительности!
— Вы романтик? Знаю, театром увлекаетесь.
— Раньше очень много ходили в театр. Увлечение сценой идет с ранних лет. В зиловском молодежном театре играл Чацкого. В юности в какой-то момент хотел поступать в театральное училище. В свое время вышел спектакль «Антимиры» по Вознесенскому на Таганке с отрывками из поэмы «Лонжюмо». Мы тоже в институте со сцены читали «Лонжюмо» и в концертной бригаде ездили с этим номером по стране. За мной даже закрепился, как теперь бы сказали, никнейм Смехов. Конечно, когда я был студентом, не имел счастья быть знакомым с Вениамином Смеховым, но потом, когда мы где-то встретились, я ему рассказал эту историю. Мне кажется, он был очень доволен, что мы в юности пытались им подражать.
С Александром Анатольевичем Ширвиндтом, которого я просто обожаю, мы познакомились в начале 90-х, когда был создан Английский клуб, и оказались сопредседателями. Сейчас, конечно, бываю на всех новых спектаклях, захожу к нему в директорский кабинет. Он кладезь воспоминаний и знаний! Я им восхищаюсь. Огромное наслаждение получаю от встреч с Иосифом Давыдовичем Кобзоном.
Игорь Костолевский, очень глубокий человек, тоже мой хороший товарищ. Одно удовольствие с ним общаться, тем более мы оба Девы по гороскопу, так что всегда делимся своим восприятием происходящего.
С возрастом, а я уже ректором двадцать лет, начинаешь все сильнее ценить друзей и жизнь.
Дерево в центре Херсона / Общество и наука / Телеграф
Дерево в центре Херсона
/ Общество и наука / Телеграф
«Он шел на Одессу, а вышел к Херсону...». Похожая в чем-то история приключилась с однофамильцем героя песни, вице-спикером Госдумы Сергеем Железняком и прочими «единороссами». Извилистая тропа войны с мздоимством и казнокрадством вывела их на Общественную палату. Поводом послужил законопроект о новом порядке формирования ОП, поначалу ничего воинственного не предусматривавший. А потом диспозиция поменялась. Устами Железняка фракция объявила, что намерена распространить на членов ОП ограничения, предусмотренные для депутатов и чиновников: обязанность декларировать доходы и расходы и запрет на владение иностранными счетами. Ибо «нам принципиально важно, чтобы Общественная палата... состояла из кристально чистых людей, которые не будут использовать этот значимый пост для лоббирования своих коммерческих интересов».
Нынешнюю ОП и впрямь есть за что покритиковать. Но только не за то, что ее члены жируют за госсчет. Денег за свою «общественную нагрузку» они не получают, а лоббистские возможности ограничены отсутствием административных рычагов. Собственно, главная претензия, предъявляемая к ОП, состоит, напротив, в том, что ее влияние следовало бы увеличить. Но «ЕР» всегда упирала на то, что главным инструментом «общественников» является их моральный капитал. Вот, например, признание Ирины Яровой: в состав ОП «входят всеми признанные и уважаемые в обществе люди с высокой профессиональной, деловой и личной репутацией». Не исключено, что партия решила довести репутацию «общественников» до степени святости. Нет ведь предела совершенству. Но есть и другие объяснения.