«Китайцы лучше знают нас, чем мы их. Но при этом мы для них становимся все менее и менее важны», — говорит заведующий отделом Китая Института востоковедения РАН Артем Кобзев
Почему в России почти не осталось специалистов по истории, политике, экономике и культуре Китая, а русский мат более подробно представлен в изданных в КНР словарях? Чего стоят заверения о стратегическом партнерстве России с Поднебесной на самом деле? На эти вопросы отвечает лауреат Госпремии РФ, заведующий отделом Китая Института востоковедения РАН доктор философских наук Артем Кобзев.
— Артем Игоревич, cкладывается впечатление, что теперь уже не Пекину нужна Москва, а нам надо хорошенько подумать о том, как выстраивать отношения с Китаем. Кто этим займется?
— Российская синология — это особая, государственная наука. Ее основателем был Петр I, санкционировавший создание Русской духовной миссии в Пекине. В начале ХIХ века Александр I выделил из казны на издание китайско-русского словаря 140 тысяч рублей. В пересчете через стоимость золота — это около 10 миллионов долларов в нынешних деньгах. Сейчас синология может стать универсальной наукой, поскольку Китай становится основным фактором международной политики, экономики, культуры и вообще глобальной цивилизации.
— Перед властями синологи эту проблему ставили?
— В 2011 году я направил тогдашнему президенту Медведеву письмо о проблемах и перспективах развития синологических исследований в России. Оно состояло из конкретных предложений в виде пяти (главное китайское число) пунктов. Среди них — создание института синологии, не требующего никакой недвижимости и земли и основанного на сетевом оформлении уже действующих структур; реформа синологического образования. Говорилось там и об исследовательской программе по созданию компьютерных технологий, работающих с иероглифическими текстами. Ну и, конечно, музейно-просветительский проект. В частности, развертывание в Китае сети российских культурно-языковых терминалов, аналогичных институтам Конфуция. Кстати, последних в России около двух десятков, а российских аналогов в КНР — ни одного!
— Это правда, что в рамках этой программы вы предложили провести реконструкцию памятников советско-китайской дружбы?
— Верно. Одним из таких памятников является особняк начала ХIХ века в селе Первомайском в Наро-Фоминском районе под Москвой. Там проходил исторический VI съезд КПК, единственный вне Китая. Для китайцев это святое место. Данный форум, открытый Николаем Бухариным, провозгласил курс на захват власти в Поднебесной. Полагаю, что в реставрацию и открытие там музея власти КНР готовы вложить любые средства. Не так давно, съездив в эти места, я обнаружил, что никаких реставрационных работ в реальности там нет. Более того, и кирпичный особняк, и деревянные строения усадьбы, являющиеся также ценнейшими памятниками нашей культуры, находятся на грани полного разрушения. А ведь этот объект мог бы стать туристической Меккой для китайцев в России.
Эти и другие темы, поднятые в моем письме президенту, были оценены как «важные». Но единственным известным мне следствием стало выделение средств Российскому гуманитарному научному фонду для пяти грантов на синологические исследования. На это отведено 30 миллионов рублей. На эту сумму можно подготовить 30 монографий, но вот создать современную электронную версию Большого китайско-русского словаря стоит в десять или даже в двадцать раз дороже.
— Что собой представляет сейчас российская синология?
— Вот мы сидим с вами в отделе Китая Института востоковедения РАН. Во времена СССР его роль в сфере принятия государственных решений была значительнее, число сотрудников доходило до 55, а к 2011 году осталось только 17 с преобладанием пенсионеров. Несколько лет назад на философском факультете Высшей школы экономики было создано отделение востоковедения. Казалось бы, учебный процесс должен был строиться вокруг курса истории китайской философии и сопутствующих культурологических дисциплин. Но, как и прежде, все свелось к изучению китайского языка, что само по себе, разумеется, хорошо. Но нельзя по-настоящему овладеть языком без знания культуры страны. У нас близорукий прагматизм и кадровый голод оборачиваются элементарным изучением разговорного языка. Поэтому в расплодившихся, особенно в провинции, «китаеведческих» вузах готовят кадры, способные разве что спросить: «До шао цянь?» — «Сколько стоит?» В итоге настоящая синология держится главным образом на старых кадрах, подготовленных еще в СССР.