Если кто-либо из вышеперечисленных приобрел земельный участок или недвижимость, транспортное средство, ценные бумаги или акции на сумму, превышающую совокупный доход чиновника и его супруги (супруга) за три последних года, то он должен в императивном порядке уведомить об этом фактически начальника и рассказать об источниках получения средств. Невыполнение требований влечет за собой увольнение с госслужбы. В случаях с особо провинившимися будет разбираться прокуратура.
Теперь перейдем от теории к практике. Тут-то и появляется масса вопросов.
Скажем, работает чиновник в аппарате правительства и получает, согласно Росстату, порядка 102,1 тысячи рублей в месяц. За три года набегает 3,675 миллиона рублей, а с учетом дополнительных выплат — 3,981 миллиона. Вполне хватит на хорошую иномарку, а если еще и вторая половина чего-нибудь подкинет, то покупку вообще декларировать незачем: все попадает в оговоренные законом рамки. Тут-то собака и зарыта. Зачастую именно вторые половины госслужащих являются владельцами «заводов, газет, пароходов», а также крупных пакетов акций предприятий — причем нередко из отрасли, контролируемой ведомством самого чиновника. В США, например, существует специальная служба, именуемая Управлением служебной этики в госорганах, которая следит за доходами и расходами чиновников и их семей. Чтобы работники определенных отраслевых госструктур не имели конфликта интересов, чиновной семье запрещается владеть ценными бумагами компаний, которые входят в регулируемую отрасль. В Германии действует Директива федерального правительства о борьбе с коррупцией в федеральных органах управления, согласно которой ни госслужащие, ни их доверенные лица вообще не имеют права участвовать в работе коммерческих структур. У нас же, как показывает практика (читай — декларации о доходах состоятельных чиновных жен), на это смотрят сквозь пальцы. За рамки контроля за доходами выведены и совершеннолетние дети госслужащих. «Я считаю, что ради реальной борьбы с коррупцией для лиц, замещающих госдолжность, состав семьи, находящийся под законодательным надзором, нужно расширять. Часто самое неприятное — конфликт интересов — осуществляется через совершеннолетних детей, когда они вдруг в юном возрасте становятся успешными бизнесменами», — говорит Елена Панфилова, гендиректор центра антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси Интернешнл Россия».
Помимо этого, по словам эксперта, в законе недостаточно четко прописан механизм контроля. И вправду: а судьи кто? Лучший контролер, конечно, это совесть самого чиновника. Но что если ее окажется недостаточно? А если в ведомстве к тому же существует сговор? Тогда любая проверка — профанация. Елена Панфилова предлагает вывести эту функцию в отдельный от правительства орган общественного надзора. Какой — опять же может подсказать международный опыт. В США с этим много лет справляется Управление служебной этики в госорганах, в Великобритании — Комитет по стандартам в общественной жизни. Поскольку эти органы никак не связаны с другими министерствами и ведомствами, исключается само предположение о наличии сговора у проверяющего и проверяемого.
Благие намерения
Поправок к законопроекту у экспертов набралось очень много: от расширения списка сомнительных покупок (сейчас туда не входят ни золото, ни дорогие украшения, ни многое другое) до создания единой декларации, включающей и доходы, и расходы. Именно так это выглядит в ряде развитых стран. «Долгое время в России с коррупцией никто и не пытался бороться. Дырок и лазеек все еще очень много, но другого пути, кроме как шаг за шагом ставить заслоны, нет», — говорит Ольга Крыштановская, руководитель центра изучения элит Института социологии РАН.
В той же Америке перед законом все равны: и строитель, и конгрессмен. А наказание в случае коррупционных действий — вплоть до 30 лет лишения свободы (против нашего увольнения с госслужбы, чаще всего не влекущего других последствий). Поэтому понятно, почему у нас вызывают удивление действия американского госслужащего, который, получив подарков на сумму свыше 50 долларов за весь календарный год, тут же спешит сдать их от греха подальше. На этом фоне с каким-нибудь арабским скакуном действительно ой как жалко расставаться. Борьба с коррупцией облегчается там, во-первых, системным характером законодательства. Впервые закон о служебной этике в правительственных органах был принят в 1978 году. Он дополнялся и кардинально дорабатывался не менее четырех раз. А в 1990 году «принципы этики» решением президента были распространены и на рядовых госслужащих. Во-вторых, в тех же США отсутствует институт иммунитета для должностных лиц.