На первых порах Ельцин тоже любил говорить: «Ну-ка останови машину». А когда толпа особенно напирала, обращался примерно так: «Мужики, или не толкайтесь, или мне придется уйти». Со временем практика таких общений у Бориса Николаевича ушла. Кстати, иностранные лидеры не любят импровизированных общений. Не так давно разговор премьера Великобритании Гордона Брауна с избирательницей дал большой минус кампании лейбористов. А визиты руководителей за рубеж день ото дня становятся все более типовыми: приезд, встреча — у нас в Кремле, скажем, у французов — в Елисейском дворце, — переговоры тет-а-тет, затем в расширенном составе, обед, пресс-конференция, отъезд.
— При Брежневе хоть ездили встречать-провожать в аэропорт. Потом что случилось?
— Мочи не было. Мы изучали все эти вещи. Протоколом ни у нас, ни у них не прописывается аэропорт как догма. Горбачев уже не ездил, Борис Николаевич тоже не ездил. Единственный раз Ельцин встречал в аэропорту королеву Великобритании. И провожал ее из Санкт-Петербурга. По королевскому протоколу она обязана была при первом визите или прибыть в страну морем, или отбыть. Так вот Елизавета II отходила из Петербурга на яхте.
В остальных случаях играли роль дружба и личные симпатии. Миттеран встречал в аэропорту Бориса Николаевича, Коль мог себе такое позволить. Ехали вместе в одном автомобиле, а это и давало время на дополнительные переговоры, и сближало. А в машину двух переводчиков трудно посадить, одного впихивали на приставное сиденье.
Откровенно говоря, Борис Николаевич протокол очень ценил, по пунктуальности я его называл хронометром. (Потом в своей книжке он дал точно такое определение и мне.) Всегда одевался с иголочки, костюмы мы ему гладили по три раза на дню. Не любил сюрпризов и отклонений от программы. Японский премьер Хасимото опоздал на переговоры на 10 минут. Борис Николаевич вышел в соседнюю комнату. Японцы переполошились и буквально вбежали в зал переговоров.
В 1994 году премьер Мейджор давал прием под Лондоном, в Чекерсе. Англичане назначили мероприятие на 8 вечера. С учетом разницы во времени и недавнего прилета из Москвы нам показалось поздновато. Но хозяин барин. По протоколу надели смокинги. Лето. Душно. На часах 20.00. Ничего не происходит. Проходит 10, 15 минут. Борис Николаевич нервничает: мы должны через несколько часов улетать в Америку. Еще 15 минут ждем. Ельцин подзывает меня: давайте начинать. Но не мы хозяева. Наконец добился от шефа их протокола: все ждут принцессу Анну, нельзя начинать без члена королевской семьи. Дальше узнаем детали: принцессу за превышение скорости остановила полиция, составляли протокол, выписывали штраф. В конце концов она приехала. Извинения, шутки. Борис Николаевич весь вечер сидел рядом с принцессой Анной, от хмурых бровей не осталось и следа. Ельцинская харизма подкупала многих людей, и тогда протокол упрощался.
Сейчас уж трудно вспомнить, кто первым сказал — Коль или Борис Николаевич, мол, снимем галстуки. Но потом такой формат встреч практиковала и «семерка», и «восьмерка». Галстук, он стягивает, а тут в более расслабленной форме лидеры могли встать из-за стола, пройтись. Встречи у нас на Валдае или в Сочи очень раскрепощали: встретятся с тем же Колем, обнимутся, выпьют по бокалу красного вина.
— Вино — это по протоколу. А в жизни?
— Гельмут, конечно, любил пиво. Еще надо было в те годы поискать его любимое, ведь «Жигулевским» не напоишь. Правила официальных приемов меняются. В СССР на столах допускались напитки исключительно советского производства. И мы могли себе это позволить, выставляя армянские, грузинские или молдавские коньяки, прекрасное шампанское, грузинские вина. С водкой все ясно — русская. А сейчас на высоких банкетах можно увидеть и шведскую, и коньяк никак не из ближнего зарубежья.
— До сих пор народная молва приписывает Борису Николаевичу чрезмерное расслабление.
— Глупости. Приезжает тот же Коль в Завидово, охотятся вместе, после по рюмке водки за удачную охоту — и все. С Ельциным трудно было соревноваться, когда он бил по пернатым влет. Но не все лидеры могли составить компанию: в некоторых странах охота осуждается. Что касается нескольких эпизодов «странного» поведения Бориса Николаевича, то, находясь рядом, я видел его причину: нервы, переживания, больное сердце... В Ташкенте во время торжественной церемонии у него сильно закружилась голова. К счастью, охрана подхватила. Но подобное бывало и с другими политиками. Джордж Буш-старший в ходе приема в Японии упал лицом в тарелку. Маргарет Тэтчер чуть не потеряла сознание во время одного из выступлений.