— Что же делать?
— Приспосабливаться и хорошо считать. В 2004-м я читал курс студентам и с ними рассчитывал бюджет для «Братьев». И оказалось, что надо потратить 225 тысяч долларов, а заработаю я 540 тысяч. Через год студенты меня спрашивают: «Ну как?» Говорю: «Все так, только заработал я на 200 тысяч больше». Главное, придерживаться определенной схемы. Если зарабатываешь 100 рублей, 40 обязан потратить на следующий альбом. 40 процентов — золотой стандарт. Я подписывал в 2001 году первый договор с компанией Sony по какому-то проекту, смотрю: у них 37 процентов идет на развитие. Я понял, что мои 40 процентов правильные. В чем секрет Мика Джаггера? В том, что в 60-х годах, пока все пили, курили и кололись, он ходил в школу юного бухгалтера и учился: 2+2 фунта = 4 фунта. «Роллинги» звонили продюсеру Алану Кляйну и вопрошали: «Где деньги, нам нечем оплатить межгород?» И только Джаггер мог сесть и посчитать, как обманывает его этот менеджер. Наверное, Лагутенко подумал, что я Алан Кляйн, потому что у нас тоже были времена, когда на нас висели долги, а я все тратил на Земфиру, на «Дедушек», на «Туманный Стон», то есть вкладывался в новую музыку. 40 процентов на развитие — это необходимость. И если положил в карман хотя бы 10 процентов из этих 40, как без меня начали делать «Братья Грим», ничего не выйдет.
— Это что за история?
— А они мне все время говорили: «Давай мы на эти 40 процентов не клип снимем, а поедем на остров Хайнань и отдохнем. А давай мы запишем альбом не в Новой Зеландии, а в Москве. Сэкономим 20 тысяч...» И так бесконечно. Боря говорил: «Я в такси за 200 рублей не могу ехать, только за 3 тысячи теперь могу». Вот куда уходят деньги. Вместо музыки люди начинают тратить на себя, и группа умирает потихоньку.
— Леонид, а как вы в кино оказались?
— Меня пригласили как музыкального продюсера фильма «Самоубийцы», который недавно вышел в прокат. Продюсер фильма и сорежиссер Александр Стриженов. На мой взгляд, получилась настоящая рок-н-ролльная киноистория. Там снялись Акиньшина, Стычкин, Воробьев, Башаров, Куценко... Фильм человечный, добрый, с юмором. Стриженов сказал: «Я не хочу попсу, я хочу, чтобы был рок-н-ролл». И я подобрал 20 произведений, начиная с «Аквариума», «Воплей Видоплясова». В музыке постоянный драйв. Я все-таки 15 лет делал дискотеки и умею компоновать музыку. Мне все говорят, что саундтрек потрясающий.
— Вы говорили, что пишете книгу. Мемуары?
— Нет. Я был знаком с разными необычными, интересными людьми, начиная с приморского рок-патриарха Андрея Масловского. Плюс Лагутенко, Земфира, Боря Грим, Алексей Ракитин. Хочу собрать в единого персонажа, проанализировать, что это такое. А это целая эпоха, между прочим. Там несколько поколений будет представлено.
— Что вам сегодня нравится и не нравится в роке?
— Я не могу слушать людей, которые занимаются бардовской песней в роке. Другое дело музыканты-философы, как Гребенщиков или Майк Науменко. Иногда такие явления попадаются на моем пути, и это как откровение. Недавно я испытал нечто подобное, встретив девушку из Латвии, Софью Курбатову. Ее песню «Саманта Смит» скоро будут знать миллионы. А до этого я что-то похожее наблюдал в 2010 году, когда работал с Алексеем Ракитиным и его группой «Plastика». Сожалею, что не смог довести его до вершины.
— Почему Алексей не пошел дальше?
— Понимаете, в популярной музыке ты либо хочешь бороться за себя, либо сдаешься. Человек сдался. Прошло уже два года, и сегодня мало кто его знает. Ведь когда появилось все это протестное движение, песня «Они считают нас быдлом» могла бы стать просто гимном оппозиции. У него много социальных песен, но это не надуманный пафос.
— Где он сейчас?
— Алексей живет в Орле с родителями-учителями, сам учитель. Его ученики ходят на его концерты. И, как настоящий интеллигент, он отказался прекратить преподавание. Насколько я понимаю, он пишет песни для певицы Ёлки. Его стали эксплуатировать как машинку для написания песен. В общем, людей у нас умеют покупать. Но я вам могу сказать на полном серьезе вот что. Для меня все эти 35—150 тысяч, которые вышли на Болотную площадь и на проспект Сахарова, ничего не значат, пока там не появится Алексей Ракитин.
— Почему?
— Потому что Ракитин — представитель провинциальной интеллигенции. Которая привыкла думать, что губернатор, начальник РОНО — плохие люди, а в Кремле сидят хорошие. И пока их не переубедишь, они не поднимутся. А людей этих, между прочим, огромная масса, и они способны перевернуть Россию, если проснутся. Но пока они воспитывают подростков, которых потом власть возит на селигеры. Без помощи музыкантов тоже ничего не получится. Музыканты должны идти в народ, а не в формат. Как я уже говорил, творческая единица не равна личности. Те, кто вырос в советское время, как Юрий Шевчук, — другие, закаленные в боях с коммунизмом. На них не похожи те, кто взрослел в период 90-х: тогда надо было или быть бандитом, или спрятаться в скорлупу. Вот они и спрятались...