— Балетные фанаты старшего поколения помнят вас по блистательным выступлениям на сцене Мариинки, тогда Кировского театра, в «Жизели», «Раймонде», «Ромео и Джульетте», «Дон Кихоте», «Спящей красавице», многих других спектаклях. На протяжении длительного времени вы были прима-балериной своего театра...
— Я не знаю, что значит прима. Работала как все. Если уж кого и называть примой Кировского театра тех лет, то, наверное, Наталью Дудинскую. Она танцевала главные партии во всех новых спектаклях. Первая «Спящая» — она, первая «Жизель» — она. Потом этот приоритет немного размылся. Наши отношения с Дудинской не сложились, отчасти из-за того, что я и Владик много работали с Юрием Григоровичем. Григорович тяготел к современным трактовкам, а Дудинская и ее муж Константин Сергеев (в 50—60-е годы главный балетмейстер Кировского театра. — «Итоги») были традиционалистами. Когда Григорович уходил из Кировского в Большой театр, он звал меня с собой в Москву.
— Но вы остались в Ленинграде. Почему?
— Владик меня не поддержал. Он сказал: ты поезжай, а я останусь здесь. Нас уговаривали, обещали, что мы с Владиком будем танцевать то же самое, что и в Кировском. Но я осталась. Помню, как ряд балерин, и я в их числе, выступили против методов руководства Сергеева, устроили бурное профсоюзное собрание. Конфликт был серьезным...
— И все же без кислоты в лицо обошлось.
— Верно, другие были времена. То, что сейчас происходит в Большом, это прискорбно и ужасно. В наше время в театре тоже шла борьба самолюбий, но нам бы и в голову такая мерзость не пришла. Когда кого-то из нас обходили ролью, мы плакали, ходили к начальству, жаловались, просили. Кого-то не любили, не здоровались, обходили стороной. Ну и все. Волочкова говорит, что ей подкладывали иголки и бритвы. Не верится, что такое возможно. В мое время этого не было.
— Как вы объясняете этот сдвиг в криминал?
— Когда каждый день читаешь в газетах и слышишь по телевидению «заказное убийство», «заказное убийство», у вас тут (показывает на лоб) что-то перестраивается, и такое кажется возможным.
— Насколько правдоподобна версия про балерин, которых превращают в девочек по вызову для олигархов?
— Когда появляются слишком большие деньги, это может выродиться во что угодно. Я просто думаю, что если тебе предлагают подобное, но ты никак не хочешь на это пойти, то ты и не пойдешь. Тебе в отместку не будут давать какие-то роли, не будут брать на гастроли, но ты всегда можешь пойти и сказать об этом во всеуслышание.
— А вы не прослеживаете историческую аналогию с советскими нравами, когда с артистками балета водили «служебные романы» партийные боссы? Известно, что Киров был большим любителем по этой части, да и про вождя народов говорят всякое.
— Кто же не знает, что Сталин любил ходить в театр и смотреть на Ольгу Лепешинскую. И все. В советское время артистов балета любили приглашать на правительственные банкеты, другие торжества. Я тоже ходила на банкеты как Герой Соцтруда и депутат Верховного Совета, но мне никто не предлагал ничего после (смеется). А я была не самая уродливая.
— Мне не раз говорили американцы, что высочайшая репутация российской балетной школы автоматически дает фору всем артистам, хореографам и репетиторам из бывшего Советского Союза в плане получения работы. Это так?
— Когда я приехала, в Америке были балетные театры, которые терпеть не могли русских. Русская школа для них — пустой звук. Если ты не вышел на сцену и не показал, что ты реально можешь, забудь о контракте. Ты должен быть на голову, ну на полголовы выше тех, кто уже работает в труппе. Мы оказались намного сильнее, и у них нет другого выхода. Сейчас все изменилось, и в Америке нет ни одной крупной балетной труппы, где бы ни работали наши талантливые артисты и хореографы, ни одной серьезной балетной школы, где бы ни преподавали наши педагоги. В 1990-е годы в ABT не было ни одного guest artist из России. А в этом году приглашены Диана Вишнёва, Наталья Осипова, Иван Васильев, Полина Семионова, а в труппе работает в статусе ведущей балерины Вероника Парт из Мариинки. Наша мариинская труппа танцует Баланчина не хуже, а может, и лучше, чем американская труппа самого Баланчина. Американцы это признают. Русская школа классического танца позволяет осваивать и модерн, и неомодерн, и любые современные изыски.
Нью-Йорк