— Тянет на национальную идею. Сколько, по-вашему, для этого потребуется времени?
— Раньше я называл сроки в 3—5—10 лет, сейчас стал старше и мудрее. Теперь считаю, что должно смениться поколение.
— Идею амнистии по экономическим статьям поддерживаете?
— Безусловно! В мире нет ни одной страны, в которой сидело бы столько бизнесменов, осужденных по экономическим статьям. Теперь, слава богу, стали прибегать к домашним арестам... Возьмите нашумевшее дело топ-менеджера Росбанка. Пусть он сто раз неправ, но назначить ему меру пресечения в виде домашнего ареста — вещь правильная. А где-нибудь еще — так вообще под залог бы отпустили. А у нас чуть что — сразу за решетку! Если человек не нанес физического вреда никому, зачем его прятать в камеру? Я периодически живу в Италии и, например, никогда не слышал, чтобы какой-то предприниматель там сел в тюрьму за экономические преступления. Все обсуждают дело Берлускони. Я разговаривал со знакомым итальянским адвокатом, и он меня заверил: «Олег, его не посадят, будет суд-пересуд. Он умрет, а его все судить будут...»
Так что за амнистию голосую двумя руками. К тому же за решеткой находится большой процент людей, которых подставили конкуренты в сговоре с правоохранительными органами. То есть без вины виноватые.
— Вы не изменили мнения о том, что детям не стоит оставлять наследство?
— Да, я действительно не собираюсь оставлять все детям. Я также не считаю, что деньги и активы нужно отдавать в какой-то благотворительный фонд, о чем публично заявляют некоторые олигархи. Вы должны понимать, что их компании — многие по крайней мере — это наши с вами компании. Это предприятия, которые построили наши деды, отцы, а они просто в нужный момент подсуетились.
Свои заработанные деньги я хочу потратить при жизни сам. К тому же у меня не такое состояние, как у Билла Гейтса или Владимира Потанина.
Понятно, что я готов купить своим детям дома, машины и помочь построить свой бизнес, инвестировать в их начинания. Но ни в коем случае не оставлять кэш. И я считаю, что любой здравый человек со мной согласится. Представьте, что вам 80 лет, у вас 20 миллионов долларов и двое детей, которые занимаются непонятно чем. Если вы просто передадите им наличные, ничем хорошим это не закончится.
— Олег, бросить все к чертям за эти 20 лет желания не возникало?
— У меня это желание возникает постоянно. Предприниматели ведь тоже люди, хочется порой уйти на покой. Возможно, это из-за накопившейся усталости. В такие моменты я беру велосипед и еду кататься. Вон недавно проехал пять этапов на «Джиро д'Италия» — и опять работать хочется!
Обижаешь, начальник / Дело / Капитал
Обижаешь, начальник
/ Дело / Капитал
«Квалифицированной рабочей силе таджик с метлой вроде бы не мешает. Но так ли это?»
Московский мэр, идя на досрочные выборы, заговорил о том, что заполнившие российскую столицу гастарбайтеры не должны оставаться в ней навсегда, а обязаны рано или поздно возвращаться обратно на родину, к своим семьям.
Сразу замечу: сами мигранты настроены прямо противоположным образом. Думаю, вы заметили, насколько выросло в последние два года количество женщин-мигрантов. А если мужчина перетащил в другую страну свою женщину, то уезжать в родной кишлак он явно не собирается. Опять же пройдитесь по московским «Макдоналдсам»: едва ли не каждый второй работник в них — мальчишка или девчонка из Средней Азии. А дети ведь не сами собой преодолели разделяющие Душанбе и Москву тысячи километров — их вызвали к себе родители. А если мужчина перевез к себе свою женщину и своего ребенка, то он уже не мигрант, а иммигрант. Он здесь на ПМЖ.
Расширяется и список профессий для иммигрантов: теперь они не только копают котлованы, но и подают еду в ресторанах и кафе, продают билеты в кинотеатрах, даже собирают деньги с желающих посетить уличный туалет типа сортир.
Социология выводит такую закономерность: вы начинаете замечать, что на улицах слишком много чужих лиц, когда количество чужаков достигает семи процентов. Для огромной Москвы с ее примерно пятнадцатью миллионами эти семь раздражающих процентов дают миллион. Миллион иммигрантов из Средней Азии. А всего в столице порядка шести миллионов рабочих мест. С учетом этого можно заявить, что по крайней мере в столичном регионе иммигранты из Средней Азии (а ведь есть еще молдаване, украинцы, белорусы, грузины, армяне, азербайджанцы…) в достаточно высокой степени влияют на рынок труда. Пусть и в низшем его сегменте неквалифицированной рабочей силы. Хорошо это или плохо? Ведь нам с вами — квалифицированной рабочей силе — таджик с метлой вроде бы ничем не мешает. А давайте посмотрим на это под другим углом.