Иными словами, точных данных о том, сколько в России людей, не имеющих постоянной работы, у правительства нет. Как нет и данных о том, в каких отраслях существует переизбыток рабочей силы, а в каких — ее дефицит. Есть, правда, информация Росстата о том, в каких регионах безработица выше средней по стране. Известно, скажем, что наиболее депрессивным в этом смысле является Северный Кавказ. Но этого явно недостаточно.
С аналогичными проблемами сталкиваются не только в России. Американцы, например, уже в 1990-е годы сделали серьезные выводы: статистические службы ввели подсчет так называемой расширенной безработицы. Там к цифре, полученной по методике МОТ, добавляют также «лиц, которые в настоящий момент не работают и не ищут работу, но дают понять, что желают и могут работать и искали работу в последние 12 месяцев». Острые дискуссии о необходимости изменить методику подсчета людей, не имеющих постоянного источника дохода, сегодня ведутся в Германии, во Франции и в других странах.
В России тоже задумались наконец о необходимости создания хотя бы единой базы данных о безработных, объединив в нее информацию всех существующих служб занятости. Правда, эта работа, как пояснили «Итогам» в Минтруда, началась недавно, и сроки ее окончания пока не определены.
Зато опрошенные «Итогами» эксперты прогнозируют, что в случае обострения ситуации в экономике в первую очередь будут высвобождаться рабочие руки в таких отраслях, как машиностроение, пищевая и химическая промышленность, туристический бизнес, банковская сфера. И если сейчас средний срок поиска работы в России превышает 7 месяцев, то в дальнейшем будет еще хуже. Ведь уволенными в первую очередь окажутся не те, кто занят в производстве товаров и услуг, а менеджеры среднего и низшего звена. И существующая «законодательная рамка» вряд ли сможет предложить им взамен что-то иное, кроме мест, занимаемых сегодня трудовыми мигрантами из-за рубежа.
Интеллигентно выражаясь / Дело / Капитал
Интеллигентно выражаясь
/ Дело / Капитал
«Да простят меня Немцов с Навальным, но в нынешних условиях в России нет социально-экономической основы для протестного движения»
Средний класс в России эфемерен так же, как модернизация. Вспомним слова одного из видных политиков Сингапура Го Кенг Сви: «Модернизация — это как слон; трудно дать ему определение, но легко признать, когда видишь это животное». Так же и с этим самым классом. Сложность его распознавания предопределяет и частоту упоминаний в самых разных дискуссиях — от обозначения социальной основы противодействия коррупции до обоснования запроса общества на перемены. Поговорим о последнем, а именно о тезисе: российский средний класс стал главным двигателем протестов в стране.
Полноте, господа, а не путаете ли вы, не смешиваете ли две социально неоднородные страты: средний класс и интеллигенцию? Повторюсь: четкой идентификации среднего класса нет! Ни в не к ночи будь помянутой «Стратегии-2020», ни среди экспертного сообщества. Не считать же критериями по-вциомовски размытые «стабильный доход, достойное жилье, сбережения, возможность получения платного образования и медицинских услуг, наличие автомобиля». Про интеллигенцию, напротив, сказано немало. Например, так: интеллигенция — это группа индивидуумов, обладающих «критическим способом мышления, высокой степенью рефлексии, способностью к систематизации знаний и опыта». В широкой трактовке к интеллигенции относятся студенты, пенсионеры, фрилансеры, люди творческих профессий, временно (официально) не работающие, представители реального сектора экономики. При этом совершенно не обязательно у них есть сбережения, стабильный доход или автомобиль. Именно интеллигенция, а не мифический средний класс — социальная основа протестных выступлений в столицах.
Конечно же, в интеллигенцию входят многие представители среднего класса. Но средний класс в России крайне разнотипный. Как отмечается в недавнем докладе ЦСР, «средний класс Москвы делает упор на тему правосудия и правового государства, а в других слоях чаще распространен запрос на расширение государственного вмешательства в реальном секторе экономики». И пусть «различия, — как пишет ЦСР, — в восприятии приоритетных проблем по линии «средний класс — прочие массовые слои» в основном не носят антагонистического характера», противоречия все же есть. Главное из которых — дилемма «либерализм — этатизм», «дикий рынок» или «активное государственное участие в экономике».