— А может, начать с борьбы с коррупцией, наведения порядка на поле правоприменения, а уже потом строить планов громадье в экономике?
— В каком-то смысле я с вами согласен. Но ведь коррупция является следствием всех тех моментов, о которых мы говорили выше. У нас имеется сложившееся господство бюрократии, еще более укрепившееся после того, как чиновничество одержало победу над бизнесом. В этих условиях рост коррупции был неизбежен. Но если сейчас начать непримиримую борьбу с коррупцией силами тех чиновников и силовиков, которые еще совсем недавно брали взятки или были причастны к захвату тех или иных компаний, то, боюсь, это будет не самый продуктивный метод. Повторяю: коррупция — это лишь следствие, а не причина болезни. Чтобы добиться каких-то поворотных изменений, необходимо верховенство права, неукоснительное исполнение законов. Если у вас буква закона подкрепляется духом, распространяемым в среде чиновников, бизнесменов да и всего общества, то рано или поздно коррупция отступит. Но о каком изменении правосознания можно говорить, когда правительство само нарушает законы ради текущих политических задач? Так что правоприменение для подъема экономики является одним из ключевых моментов.
— Значит, есть и второй?
— Вторым, если не первым по значимости, ключевым моментом в деле подъема экономики является конкуренция, которая создает спрос на инновации и которая всегда является необходимым стимулом для бизнеса. Но конкуренция должна быть встроена в правовые рамки, чтобы она была направлена на развитие экономики, а не на воровство. Такое правосознание или правоощущение может начинаться с элементарного уровня, с понимания того, что воровать — плохо, брать откаты — отвратительно и за все за это могут крепко наказать любого, какой бы пост он ни занимал. Так что у нашей экономики, как и у наших властей, есть два козыря, которые необходимо вытащить из колоды, — право и конкуренция. Без этого ничего путного у нас не получится.
— Новое правительство способно справиться с этими вызовами?
— Думаю, да. Само по себе правительство располагает довольно сильным составом. Из того, что мы имеем, это совсем неплохой подбор. Но проблема не в министрах, а в более высоких уровнях.
— Выполнит ли нынешний кабинет министров те социальные обещания, которые были даны в ходе предвыборной кампании?
— Нет, не выполнит, поскольку это весьма масштабные обещания. Кстати, обратите внимание: глава кабинета Дмитрий Медведев на днях стал корректировать данную позицию и давать задний ход по оборонному заказу. Что касается других обещаний, то для их выполнения необходимы институциональные изменения, которые способны привести к росту доходов. Если этого не будет, то простая раздача денег ни к чему хорошему не приведет. То же повышение пенсий будет решаться посредством инфляции. Конечно, необходимо предпринимать усилия в социальной области. Но чтобы они не пропали даром, нужны институциональные преобразования — пенсионная реформа и реформа здравоохранения.
— Ряд экспертов утверждают, что нам придется пойти на девальвацию рубля. Вы согласны?
— Я не понимаю, какие есть сейчас основания для девальвации рубля. Думаю, у некоторых людей существует комплекс, подкрепленный страхом того, что возможен кризис типа1992 года. Говорю ответственно: того лихолетья уже не будет. С этим покончено. У нас сложилась рыночная экономика. И теперь обесценение или укрепление рубля происходит по законам рыночной экономики, а не потому, что в ней что-то сильно разладилось.
— Это правда, что вы призывали своих студентов выходить на протестные митинги? Вы в душе карбонарий?
— Ни к чему подобному и близко не призывал. Всему виной стала публикация в приложении к одной уважаемой газете, где мне приписывается то, чего я никогда не говорил. К тому же я просто не мог нарушить общую установку университетского руководства. А она состоит в том, что мы не допускаем вмешательства политики в нашу внутриуниверситетскую жизнь. Этим, наверное, все сказано.
Индекс пессимизма / Дело
Индекс пессимизма
/ Дело
В предчувствии кризиса россияне начали скупать автомобили, отказывая себе при этом в чашечке кофе с молоком
Pane e circenses — «хлеба и зрелищ» — требовали, по свидетельству римского сатирика Ювенала, плебеи от патрициев. В России, замершей в ожидании второй волны кризиса, граждане все чаще отказываются и от того и от другого. По данным исследовательского холдинга «Ромир», люди начали ограничивать себя в повседневных удовольствиях, все реже покупая в магазинах «колониальные товары» — кофе, шоколад, сладости и другие продукты не первой необходимости. Эксперты объясняют это нарастающей неуверенностью в завтрашнем дне. Ситуация примечательная: примерно такие же потребительские настроения наблюдались в преддверии кризиса 2008 года. И тоже летом.