— Каким образом?
— На фактах видно, что с началом 1813 года Александр приступил к подчинению Великой армии Наполеона российскому влиянию. Для этого уже в январе поляков и особенно белорусов, которые формально оставались гражданами России, начали насильно втягивать на русскую военную службу. Они распределялись между двумя казачьими войсками — Сибирским и Терским. Это была инкорпорация с дальним прицелом... К тому же к марту с невероятной скоростью формируются две новые части российской армии. Из испанцев и португальцев испанский императорский Александровский полк и Русско-немецкий легион: почти восемь тысяч штыков.
В марте Александр посылает представительную делегацию к нескольким десяткам наполеоновских генералов, оказавшихся в нашем плену, и уговаривает их перейти на российскую службу. Практически все отказались, не захотели предавать Наполеона... Тогда же впервые прозвучало название, которое вскоре стало известным повсюду: иностранный легион. Предполагалось формировать его из пленных французов в Орле и Орловской области. Русский иностранный легион должны были составить из 10—12 тысяч штыков, но ничего из этого не получилось. Французы отказывались, тогда отобрали валлонов и голландцев, которые были подданными Франции, но и те, которые согласились, потом были признаны российскими властями неблагонадежными.
— А кому Александр намеревался доверить командование этой пародией на Великую армию?
— Это должны были быть люди, хорошо знающие Наполеона. В Америку посылается секретная депеша, и на российскую службу приглашается дивизионный генерал Жан Виктор Моро, казалось бы, давно всеми забытый. Охотник, рыболов, друг индейцев, живший анахоретом на реке Делавэр. В 1800 году Моро, командующий Рейнской армией, одержавший немало побед совершенно независимо от генерала Бонапарта и едва не взявший Вену, был соперником Наполеона. Тот, не терпящий рядом с собой никого равного ему по талантам, коварно обвинил Моро в политических интригах и выслал его из Франции под угрозой расстрела. И тут Моро, не раз отвергавший ранее предложения англичан и американцев, вдруг положительно ответил Александру и приплыл в Санкт-Петербург.
10 августа на русскую службу перешел еще один яркий персонаж. Это бригадный генерал Антуан Анри Жомини. Швейцарец по происхождению, он этакий генерал Власов наполеоновской эпохи: серьезный стратег, военный теоретик и боевой командир с репутацией героя. Губернатор Смоленска, начальник штаба корпуса маршала Нея, герой битвы при Бауцене в 1813 году. После этого сражения из-за недоброжелательства маршала Бертье, начальника штаба Наполеона, Жомини не был произведен в дивизионные генералы. Оскорбленный, он перешел на русскую службу... Моро и Жомини — две мощнейшие фигуры. Это уже была заявка Александра на стратегическое верховенство в Европе. Оставалось еще найти подходящую замену Наполеону. Царь не хотел уничтожения и унижения Франции, скептически относился он и к возвращению в Париж Бурбонов.
— «Пленные французы в России должны быть в отчаянии и дышать мщением. Если значительное число сих несчастных согласится под моим предводительством выйти на берега Франции, ручаюсь, что свергну Наполеона, — писал Моро российскому посланнику в Соединенных Штатах Дашкову. — Я готов идти во Францию с французскими войсками, но не скрою моего отвращения вступить в мое отечество с чужестранной армией». Злосчастный рок жестоко обернулся против Моро: 27 августа 1813 года в битве при Дрездене он был смертельно ранен. Существует легенда, что Наполеон сам навел орудие для рокового выстрела. Предсмертная записка Моро, адресованная жене, заканчивалась словами: «Этой шельме Бонапарту опять повезло. Он и здесь оказался счастливее меня...» Так кого же Александр метил на место Наполеона?
— Известно несколько кандидатур. В 1812 году это был Жан Батист Бернадот, наследный принц Швеции. Правда, в начале 1813 года Александр от этой идеи отказался: Бернадот, бывший маршал Наполеона, объявивший ему войну, пользовался во Франции кошмарной репутацией — как предатель и нарушитель присяги. Тогда возникла фигура пасынка Бонапарта Эжена Богарне. У него, славно воевавшего в России, был имидж эстетического русофила, уважающего православие. Александр и принц Евгений — так звали у нас Богарне — симпатизировали друг другу. Неудивительно, что его младший сын Максимилиан позднее обвенчался с дочерью брата Александра I — Николая I — и, переехав в Россию, принял фамилию Романовский... Потом появился другой кандидат — принц Вильгельм Оранский, будущий король Нидерландов. Одно время Александр даже рассматривал серьезно фигуру Наполеона II, маленького сына Бонапарта...