У законопроекта тоже своя история. Аналогичный документ (хотя и в другой редакции) был внесен в Госдуму четыре года назад группой авторов во главе с тогдашним спикером Борисом Грызловым, но получил отрицательный отзыв правительства. Ирина Яровая входила в эту группу и решила вынести инициативу на бис. Поводом, как многие тогда сочли, стал конфликт вокруг выступления директора по гуманитарным проектам «РОСНАНО» Леонида Гозмана, усомнившегося в целесообразности показа по ТВ сериала о военной контрразведке СМЕРШ. По его мнению, СМЕРШ на войне вел себя не лучше, чем гестапо…
Вот теперь хочется сделать глубокий вдох и произнести следующее. День Победы был, есть и будет главным нашим общенациональным праздником. И подонки те, кто не чтит подвиг советского солдата во Второй мировой. Но законопроект Яровой — это уже не законотворчество, а идеология, в которой сколько точек зрения, столько и истин. Штрафами и посадками тут ничего не решишь. Идеологического противника надо бить фактами, а не Уголовным кодексом.
Милость к падшим / Политика и экономика / Те, которые...
Милость к падшим
/ Политика и экономика / Те, которые...
Омбудсмен по защите прав предпринимателей Борис Титов, похоже, удивлен: на свободу по экономической амнистии, которая наступила 4 июля, вышли пока всего 13 человек. Конечно, хорошо, что хоть кто-то видит белый свет не через окно в клеточку, но плохо, что их число ничтожно по сравнению с обещанным.
Где тормозят? По словам эксперта Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Владимира Осечкина, суды не горят желанием переквалифицировать статью 159 («Мошенничество») на статью 159.4 («Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности»), упоминаемую в тексте амнистии. Причем даже в тех случаях, когда в приговорах значилось, что осужденный использовал кресло гендиректора компании как орудие преступной деятельности. То есть сам предприниматель в рамках предпринимательской деятельности закон и нарушил. Но в итоге оказался мошенником.
Суды, впрочем, забуксовали тоже не каприза ради: они и без амнистии перегружены. Но, похоже, эта процедура их не слишком утомит. По данным ФСИН, реальное количество людей, находящихся в колониях и подпадающих под амнистию, составляет всего около 500 человек. Пиара в этой акции оказалось больше, чем проку. Авторы проекта говорили о десяти тысячах, подлежащих амнистии. Правда, среди них были приговоренные к штрафам и условным срокам.
По информации ФСИН, основная часть будет освобождена в первые два месяца. Оставшиеся четыре месяца — для спорных случаев. Но если за неполный первый месяц «темницы рухнули» для 13 человек, то спорные — в большинстве. Ну а 4 января проблема сама рассосется: срок амнистии истечет.
: Empty data received from address
Empty data received from address [ url ].
Жора, жги! / Общество и наука / Телеграф
Жора, жги!
/ Общество и наука / Телеграф
God save the Queen... Бог мой, как же мы, россияне, схожи с британцами в своей трепетной любви к монархии. У нас с Альбионом даже отсчет самодержцев идет из одной эпохи — с рубежа первого и второго тысячелетий. И монархическая традиция, что важно, и у них, и у нас не пресекалась с тех пор ни разу. А если кто-то докажет, что в России после залпа «Авроры» и августовского путча правление было не монархическим, а каким-то иным, то пусть первым бросит в меня булыжник из кремлевской мостовой. Судите сами: у них Вильгельм Завоеватель — у нас Рюрик. У них Генрих VIII, у нас Иван Грозный. У них Кромвель, у нас Гришка Отрепьев. У них Карл I, у нас Николай II. Но перенесемся в эпоху более близкую нам. Итак, у них — новорожденный Георг Александр Луи, принц Кембриджский, по поводу которого стоит на ушах вся Ю-Кей, а у нас... Гм, а у нас тоже Георг, наш Александр Луи! Потому что иного объекта для выражения своих монархических чувств у народа нашего не имеется. Я был свидетелем, когда в обычном московском кафе стайка школьниц за соседним столиком ознаменовала известие о рождении Георга Вильгельмовича оглушительным визгом. После того как остальные посетители осознали, что источником переполоха был вовсе не опрокинутый чайник, а избыток верноподданнических чувств, раздались аплодисменты, переходящие в бурную овацию.