— А когда вы последний раз виделись с Кончаловским?
— Я как-то шла по бульвару Сен-Жермен в Париже, и вдруг кто-то кричит из «Мерседеса»: «Беата, Беата, Выродочек, остановись!» В то время никто, за исключением меня, Кончаловского на улицах Парижа не узнавал. Он выскочил из машины, где рядом сидела эффектная женщина. «Как дела, как ты?» — спросил Андрон, кивнув по направлению к автомобилю с дамой: дескать, она здесь со мной, но это ничего не значит. Он хотел пригласить меня в ресторан на бокал вина — повспоминать былое. Но я почему-то ответила, что, дескать, занята сегодня, как-нибудь в другой раз. Хотя прекрасно понимала, что другого раза может и не быть. Дама в автомобиле смотрела на Кончаловского с плохо скрываемым нетерпением. А Андрон нахмурился в ответ: «Ну как знаешь», — это прозвучало уже совсем сухо. Автомобиль затерялся в шумной сутолоке парижских улиц. Поймите меня правильно, мне очень дороги именно те воспоминания о Николиной Горе, когда жива была Наталья Петровна и мы готовились к «Дворянскому гнезду». А Кончаловский... Больше не надо! Последний раз, когда я была в Москве на премьере «Сибирского цирюльника», на которую меня пригласил Никита Михалков, Андрон даже не подошел поздороваться, сделал вид, что не заметил. Понимаю, что дважды в одну и ту же реку не войдешь. Но все равно почему-то очень досадно.
— Вы хорошо знаете обоих братьев — Никиту и Андрона. У них больше сходства или различий?
— Мне кажется, Никита должен всегда посылать большой букет Андрону за то, что тот изначально был более талантлив. У Андрона все получалось играючи. А Никита, унаследовавший характер отца, очевидно, наметил себе, что Андрона догонит, и блестяще этого добился, даже получил «Оскар». Андрон же в последнее время отстранился, и у Никиты не оказалось достойного антагониста — ему больше не с кем соревноваться. А Моцарту нужен Сальери — и масштабы личности должны быть сопоставимы. Никита не просто талантливый режиссер. Я восхищаюсь им еще и как актером. Таланты братьев логично следуют из их фамильной истории. Андрон как-то сказал мне: «Чтобы кем-то в этой жизни стать, надо окончить три университета». Я вначале не поняла, что он имел в виду. Так вот, дед должен окончить университет, отец и ты сам. У Никиты и Андрона действительно удивительные гены: полотна Петра Кончаловского, деда Михалковых, висят в лучших музеях, Сергей Михалков более двадцати лет возглавлял Союз писателей России — у кого еще из современных режиссеров такие корни? Но есть тут и подводные течения. Последний фильм Андрона — сказка, на которую были потрачены немалые деньги, «Щелкунчик и Крысиный король», — на мой взгляд, провалилась. Деньги, как мне кажется, в искусстве решают отнюдь не все.
— Беата, вы — символ женственности и пример для подражания — сами были счастливы в любви?
— Любовь — чудесная болезнь. На съемках все проходит быстро, интенсивно, и мы ничего при этом не теряем. В реальной жизни дублей, увы, не бывает, однако осознаешь это намного позднее. Мои романы заканчивались браком, причем я каждый раз была уверена, что это в последний раз. Первый раз я вышла замуж в 29 лет за режиссера Анджея Вайду. Нас сблизили съемки, и мы решили, что нам нужно собственное гнездышко, которым стало имение в Глухах. Я тогда и не думала о будущих главных ролях, хотя в итоге снялась в трех его фильмах. Я восхищалась Вайдой как выдающимся мастером и человеком, но в определенный момент во мне назрел какой-то внутренний протест. Возможно, я просто не знала, чего хочу от жизни, возможно, сказывалась разница в возрасте — Вайда старше меня на 12 лет. Мы прожили вместе пять лет, у нас родилась дочь Каролина, я многому научилась у Анджея... Но мы расстались. Иногда мы совершаем ошибку, которая потом меняет всю нашу жизнь. Это как раз о нашем расставании. Следующий брак был ничем не примечательным, а третье замужество с архитектором Яцеком Падлевским (у нас дочь Виктория) тоже не выдержало испытания временем. Муж работал в Марселе, был постоянно занят, и я была вынуждена искать свое место в новой жизни сама.