— И некоторые ВИП-пациенты побежали лечиться по ведомственным больничкам…
— Кто как. Чины МВД всегда тяготели к лечению по своему ведомству. Шефы МИДа лечились у нас, хотя министерство имеет и ведомственные клиники. Армейские министры почти всегда у нас, хотя госпиталь имени Бурденко в Лефортове — старейшее медучреждение страны. Кстати, лейб-медики всегда рекрутировались из военных медиков. Но в каждом ведомстве свои примочки. Говорят, в свое время такого великого хирурга, как Николай Иванович Пирогов, забаллотировали в Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге. Основателя военно-полевой медицины, всего и вся! Поди и знай! Когда мне вручали мантию той академии, в кулуарах рассказывали эту курьезную историю.
— Как Ельцин относился к кремлевской медицине, не хотел прикрыть?
— По-разному относился, потому что он, конечно, человек, можно сказать, максималистских понятий. Пока чувствовал себя крепко, врачи в целом оставались немножко в тени. И сколько мы его ни уговаривали порой пройти какие-то обследования, открещивался. А потом, когда ситуация со здоровьем ухудшилась, задачи медицины стали им гораздо более четко восприниматься. За его период удалось вернуть в систему больницу на Мичуринском проспекте, больницу на Открытом шоссе, поликлинику на Кутузовском проспекте. Тогда это, на мой взгляд, были верные шаги.
— Вы знали Бориса Николаевича как пациента?
— Безусловно, я возглавлял консилиумы. Конечно, как травматолог-ортопед я не лез в тонкости кардиологии, неврологии, но когда нужен был какой-то общий анализ, обобщение полученной информации делалось уже на моем уровне и, естественно, с согласия членов консилиума.
Мне в свое время задавали вопрос, насколько он работоспособен. Понимаете, он работал по 15 часов в день. Это совершенно однозначно. У него был рваный сон. Он мог встать в 2—3 часа, проработать 2 часа, потом снова лечь, но меньше 15 часов на работу никогда не получалось.
Второй момент. Понимаете, чем оценивают функциональные способности главы государства? 200 килограммов он, конечно, не толкнет, кросс на 20 километров с полной выкладкой не пробежит, но интеллектуально-психологические, умственно-аналитические функции руководителя страны требуют от организма не меньших затрат. Это был жупел такой, его нездоровье, вокруг которого крутилась оппозиция, забывая, что Рузвельт, извините, в инвалидной коляске три президентских срока провел.
— Об операции на открытом сердце первого президента России написано много. Решение делать ее не в иностранной клинике, а именно в Москве принималось вашим консилиумом?
— Вы знаете, он сам так захотел. Мы приглашали иностранных врачей, в частности профессор Дебейки несколько раз его смотрел и приезжал с группой американских специалистов. Но это вообще-то общепринятая практика. В конце концов, все должно быть сделано во имя больного, тем более когда этим больным является президент страны. Они были во время операции, проводимой Ренатом Акчуриным. Не оперировали, но в смотровом зале находились, какие-то советы давали, коррективы. Я лично считаю, что ничего в этом сверхъестественного нет. Есть другой момент, этический. Недруги и просто любопытные старались заглянуть под чужое одеяло. До операции Ельцина в прессе появились снимки коронарографии президента. Понятно, журналисты охочи до сенсаций. Но кто из медиков слил информацию? ФСО стояла на ушах.
— Вас не трясли?
— Меня, наоборот, охраняли, примерно около года, когда шла подготовка к аорто-коронарному шунтированию и в период реабилитации Бориса Николаевича.
— Насколько Ельцин изменился после операции? Все-таки такие вмешательства не проходят бесследно.
— Я считаю, что на первом этапе операция дала его организму большой прорыв. Отменилось большое количество препаратов, которыми приходилось его поддерживать. Мне сейчас трудно оценивать. Я в общем-то не кардиохирург. Начнем с того, что он после операции, если не ошибаюсь, 11 лет прожил. Я всю операцию простоял рядом с Ренатом. Я не ассистировал, находился просто как человек за спиной, но не тот, который с определенным предметом в кармане, и чтобы не толкать в спину, а поддерживать. Это была абсолютно вынужденная и правильно выполненная операция. Борис Николаевич ушел в отставку до конца президентского срока не по состоянию здоровья. Это было принятое им решение. Никто из нас не посвящался.
— Где вы чаще встречались? У него в кабинете, в палате?