На другой стороне Атлантики в смысле идеологической нетерпимости было ненамного лучше. Эпоха маккартизма до сих пор воспринимается в США как одна из самых постыдных страниц истории.
Пропаганда вкупе с реальным обладанием смертоносными вооружениями едва не стоили миру ядерной войны в период Карибского кризиса осенью 1962 года. К счастью, президент США Джон Кеннеди не пошел на поводу у своих ястребов, а «дорогой Никита Сергеевич» вовремя спохватился... Внутри зимы после этого периодически стали проявляться оттепели, связанные с длительными переговорами по ограничению вооружений.
Старожилы дипломатии вспоминают, как зачастую усилия многих лет грозили сойти на нет из-за незначительных обстоятельств типа нынешнего дела Сноудена. Например, сотрудник вашингтонского Института Брукингса Стивен Пайфер рассказал «Итогам» о горячих деньках в американском посольстве в Москве в 1986 году. Молодой дипломат вместе с коллегами в поте лица трудился над списком новых шагов по разоружению, готовившихся к встрече Рейгана и Горбачева. А тут — шпионский скандал с завербованным КГБ офицером ВМС США Джоном Уокером. Полсотни советских дипломатов были выдворены из США. «Практически вся работа оказалась на какое-то время замороженной», — припоминает Пайфер, невольно проводя параллели с нынешней ситуацией. В конечном счете спор затих, Горбачев и Рейган встретились. А вскоре рухнула Берлинская стена, вместе с которой пришел конец политической зиме.
Осень
Поначалу период после развала СССР напоминал весну с ее многообещающими надеждами. Но политические климатологи ошиблись — то было лишь недолгое продолжение перестроечной оттепели. Зимы, впрочем, тоже не случилось, как и полноценной холодной войны. Первый президент России Борис Ельцин как-то очень точно назвал это межсезонье холодным миром. Короче, уже во второй половине 1990-х годов наступила российско-американская осень, которая и длится по сей день. Осень эта, как и ее природный аналог, переменчива — то облачная и хмурая, то с просветами.
Одним из главных раздражителей наряду с бомбардировками Югославии стал отказ США выполнять неформальное обещание не расширять блок НАТО на Восток. Хорошо помню, какие нешуточные страсти по этому поводу кипели в Вашингтоне. Не сомневаюсь, что администрация Билла Клинтона искренне не хотела обижать «друга Бориса». Но республиканцы Маккейн, Доул и другие рассудили по-своему. В НАТО приняли сначала Чехию, Польшу и Венгрию, а в 2004 году — Эстонию, Латвию, Литву, Румынию, Словакию, Словению и Болгарию.
Кстати, вот этого момента, то есть реальной самостоятельности американских законодателей в политической жизни США, представители российской власти до конца не усвоили до сих пор. Борис Ельцин во время одного из визитов в Вашингтон никак не мог поверить в то, что «друг Билл» не в состоянии цыкнуть на Конгресс, чтобы отменить «эту чертову поправку Джексона — Вэника». И увязка уже при Обаме отмены этой поправки с «Актом Магнитского» также произошла вопреки воле и желанию администрации США: так решил Конгресс.
Полноценное бабье лето случилось в начальный период президентства Владимира Путина и Джорджа Буша-младшего. Техасец, напомним, заглянул в глаза российского лидера, «увидел его душу» и пришел к выводу, что с ним можно иметь дело. Путин оказался первым иностранным лидером, связавшимся с Бушем после терактов 11 сентября 2001 года и предложившим помощь. Вслед за этим Россия присоединилась к антитеррористической коалиции, возглавляемой США, обеспечила и продолжает обеспечивать афганский транзит в интересах войск западной коалиции.
Но, как говорится, недолго музыка играла. Россия не одобрила несанкционированного ООН американского вторжения в Ирак. США, со своей стороны, в июне 2002 года вышли из договора по ПРО от 1972 года. В 2007 году в Мюнхене на конференции по безопасности Владимир Путин произнес речь, ставшую знаменитой своей антизападной риторикой. С тех пор начались почти уже зимние заморозки.