Примаков… Никогда не забуду: 29 октября, его день рождения. Мы попадаем на совещание в Саранск, Евгений Максимович — премьер. Объявили перерыв, и пресс-секретарь приносит ему выжимку из публикаций о нем. Доренко и прочее. Я не читал — но увидел его лицо. Он был готов съесть всех вас, журналистов, с потрохами и без соли.
— Путин добрее?
— Не могу сказать о доброте. Но он просчитывает каждый шаг. Если вам кажется, что он говорит экспромтом, — это не так. У него хороший аналитический склад ума. И он отличный менеджер, достойно играющий роль, которая ему досталась. И функцию, которая выпала ему, выполняет хорошо и честно.
— Вячеслав Володин — некогда ваш ученик и «вице». Чего следует ждать от его дальнейшей политической биографии?
— Я его знаю очень хорошо. Очень способный, очень эффективный. Служит честно. Его стиль — нечеловеческая работоспособность, системность. Он еще молод. Не исключаю, что вскоре будет повышен по службе.
— Вы один из немногих губернаторов, оставшихся после отставки в регионе, которым управляли. Почему таких в России — по пальцам одной руки?
— Прежде всего я после отставки тоже уехал. Был около пяти лет в Москве на Старой площади и тосковал от безделья. Посадили в золотую клетку, дали кабинет с кондиционером, машину с двумя водителями. И абсолютно никаких обязанностей и никакой ответственности. В моем ведении — консультирование Госсовета РФ, у которого такой же прекрасный функционал, как и у меня. Надо было писать аналитические записки, предложения. Когда ты с ними заходишь на чужую поляну, то моментально получаешь по башке. Например, так было с предложением о переподготовке глав субъектов РФ — я-то еще не знал, что буду заниматься подобным в этой школе… Но губернаторов и мэров крупных городов надо учить. Тем самым я пересек границы интересов сразу нескольких департаментов администрации, что вызвало там определенное недовольство. Так что когда появилась возможность уехать в Саратов и возглавить эту школу госуправления, я с удовольствием согласился. Меня тут узнают, мне тут хорошо. Я не мешаю власти, власть не мешает мне. На работу хожу с удовольствием, ниша моя мне по душе.
— Не считаете это понижением?
— Какое понижение? Я знаю, что губернатором больше никогда не буду. Не хочу быть депутатом. Но и не желаю, чтобы на территории Саратовской области надо мной появился начальник. У меня начальники в Москве, и это хорошо. Я уважительно отношусь к моим преемникам. Спросят — отвечу, пригласят — приду. Не пригласят — не обижусь. Во всяком случае в области не скоро появится человек с таким количеством государственных наград, с дипломатической неприкосновенностью и пятилетним опытом работы в Совете Европы. Уходя с губернаторского поста, я сказал известную фразу римского консула: «Сделал, что мог. Кто сделает лучше — флаг в руки».
— Про флаг консул не говорил.
— Это я добавил.
Кино и немцы / Политика и экономика / В России
Кино и немцы
/ Политика и экономика / В России
Появилась ли в России историческая цензура? Вопрос перестал быть праздным после начала работы над единым и непротиворечивым школьным учебником отечественной истории. И особенно после приключений в стенах Министерства культуры сценария еще не снятого фильма Александра Миндадзе «Милый Ханс, дорогой Петр». Автору предписали перенести действие из 1940—1941 годов на десяток лет раньше: накануне Великой Отечественной войны немецких инженеров не могло быть на советских военных заводах.
О том, за кем историческая правда, спорят научный директор Российского военно-исторического общества Михаил Мягков и старший научный сотрудник Института славяноведения РАН Сергей Случ.
