Но есть, есть ключик и к этому ларчику. Нужно, чтобы регулятор ощущал себя не покупателем на ярмарке проектов MNP — кто лучше расхвалит, у того и купим, а озаботился наконец разработкой внятной и прозрачной концепции развития отрасли, в которой MNP лишь один кубик из многих. Воля регулятора — великая сила, которая помогает осуществлять самые революционные преобразования. Почему бы, например, вообще не ввести новый принцип нумерации, скажем, привязав номер к человеку? На наши 140 миллионов населения потребуется всего лишь полтора десятка префиксов (типа «903», «910», «926») к семизначным номерам. Пусть даже владельцами номеров станут умные холодильники и пылесосы — сотни префиксов хватит за глаза для всех. И никаких баз перемещаемых номеров со сложными маршрутизаторами звонков не понадобится — в центре телекоммуникационного мироздания окажется не номер телефона, а человек, что, согласитесь, логично.
Тот этот свет / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Тот этот свет
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
«Божественная комедия» Эймунтаса Някрошюса на фестивале «Сезон Станиславского»
Однажды в рамках того же фестиваля Эймунтас Някрошюс и его вильнюсский театр Meno Fortas сыграли «Фауста» Гете, и не берусь утверждать, что Данте в театральной интерпретации Някрошюса будет посильнее «Фауста». В случае с этим режиссером вообще остается простодушно разводить руками. Непостижимо, с какой божественной невозмутимостью он штурмует недосягаемые философские и поэтические вершины. Удивительно, что, принимаясь осваивать театральными средствами материи ада и рая, ничего пыльного и пафосного, никакой бутафории он на сцену не несет. Режиссер очень любит камни и постоянно использует их как образное средство. Но камни не давят, веревки не душат, вода не затопляет, все это внедряется в искусственный мир театра из самой природы, и здесь становится легко дышать, усталость, бесплодные умствования вместе со «злободневными высказываниями» бегут прочь.
Четырехчасовой спектакль основан на первых двух книгах — «Ад», «Чистилище» и немного «Рая». Все это время Данте с Вергилием встречаются с грешниками разных мастей, доходят до самого страшного круга. Но и грешники, и их адская жизнь решительно не имеют инфернального привкуса. Обитатели того света подозрительно похожи на жильцов этого: та же суета, те же привычки, те же занятия, только сгущенные до концентрата. Сам Данте, в котором Роландас Казлас играет не столько поэта, сколько хорошего мужика с душой и здравым смыслом, здесь все время встречает свою Беатриче (Иева Тришкаускайте). Не в Раю, как в оригинале, но на всем многотрудном пути его будто охраняет простая, опрятная девочка, завязывающая русые волосы в хвостик и играющая на скрипке. Возникает щемящая сквозная тема — эта любовь взаимна даже после смерти одного из влюбленных, Беатриче по ту сторону света продолжает дарить ее своему избраннику.
В поисках божественного откровения Данте открывает для себя обычных людей. И несчастных Паоло с Франческой, обреченных сидеть за фолиантами, вычеркивая несметное количество слов «любовь». И жалкого понтифика, который, возомнив себя Господом, продолжает на том свете пыжиться и вещать. И тех, которые в Чистилище с детским любопытством приникают к спустившимся с небес наушникам и пугаются чистых голосов. Наушники, красные дорожные треугольники, указывающие выход из Ада, «этажерка» из простых стульев, которую слепая паства громоздит римскому папе в качестве совершенно неуместного здесь трона — все это есть продолжение стереотипов обычного земного существования. Грешные люди, населяющие оба мира, столь же достойны у Някрошюса сострадания, сколь у высших сил — наказания. Беатриче в финале одета в красное (цвет страсти!) платье, ее Данте — в красной рубахе. Их ноги будто приросли к земле и не могут сделать шага навстречу, но глаза излучают такую сильную и такую земную любовь, что непрошеный ком застревает в горле. И все же режиссер даст героям миг соединения, Беатриче по-детски прильнет к Данте и отпустит его в живой мир, где царит то же самое — корыстолюбие, жажда власти, болтовня, агрессия, тщеславие. Но, кажется, герой возвратится туда уже не таким одиноким.
Прохудившееся мироздание / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга