«Наша задача — заставить зрителя думать, — считает Кондон. — Мы вовсе не претендуем на то, что именно за нами последнее слово. Мы не выносим вердикт, мы, хотелось бы верить, стимулируем дискуссию. И один из главных вопросов, нас волнующих, — морально ли разоблачать государственные и военные секреты, если от этого могут пострадать безвинные люди? Уверен, еще будут сняты другие фильмы, игровые и документальные, об Ассанже и WikiLeaks. Сегодня, чтобы заставить человека покинуть уютную кушетку, отложить «ремоут-контрол» и отправиться в кинотеатр, нужна сильная мотивация. А что может быть сильнее любопытства? Фигура Ассанжа окружена мифами. И если мы хоть чуточку их развеем, я считаю, мы выполнили свою задачу. Только не называйте наш фильм байопиком. Мы не поднимаем Ассанжа на пьедестал, мы его не драпируем в тогу положительного героя. Мы взяли всего два года его дружбы и размолвки с Даниэлем Бергом, чтобы набросать довольно произвольный портрет, не претендующий на фотографическое сходство».
Кстати, о портрете: белая шевелюра Камбербэтча — это не тот случай, когда можно рассуждать, идет ему блондинистость или нет. Цвет волос делает ему другое лицо, так бывает. «Когда я впервые в парике посмотрел на себя в зеркало, то сказал: «О боже!» — признался «Итогам» актер. — Физически между нами есть много общего: высокий рост, сложение, некоторые черты лица. Но цвет волос у нас разный. Вообще играть человека, портреты которого можно увидеть на каждом шагу, очень нелегко. Нельзя зацикливаться на физических различиях: у него нос такой, а у тебя другой или там разный цвет глаз и так далее. Это может актера парализовать. Я же в жизни не похож на дракона, которого играю в «Хоббите», и пламя изо рта не умею пускать», — смеясь, добавил Бенедикт.
Камбербэтч, конечно, пока не легендарный Лон Чейни, «человек с тысячью лиц», но ряд известных персонажей, причем очень разных по психофизике, успел воплотить и в кино, и в театре, и на телевидении. Достаточно назвать Шерлока Холмса, Стивена Хокинга, доктора Франкенштейна, причем последнего он на сцене чередовал с монстром, словно доказывая, что его лицедейство не знает преград. Роль самого скандального ньюсмейкера нашей эпохи стала вызовом, который он принял легко и даже играючи. Другое дело, что актер вовсе не жаждет, чтобы его полюбили всей душой. И даже можно предположить, что зритель будет интересоваться этим фильмом, пока стоит шум вокруг Ассанжа и его детища. Будет ли это кино востребовано лет через пять — десять, вопрос открытый. Или актуальное кино, как и газетная заметка, живет один день? Все течет, все изменяется...
Торонто — Нью-Йорк
На трезвую голову / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
На трезвую голову
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Генриетта Яновская поставила в МТЮЗе «С любимыми не расставайтесь» Александра Володина
В «Записках нетрезвого человека» Володин признается, что в отрочестве у него повторялся один и тот же сон: «Вот я лечу, а внизу летят светящиеся женщины, слегка приподняв одно колено каждая». Я не знаю, снилась ли такая картинка Генриетте Яновской и Сергею Бархину, но, когда открывается занавес, она перед тобой оживает. Лучезарные девушки в белых платьях парят в воздухе, сверкая теми самыми коленками, а под ними до горизонта зеленое море... травы. Эдем, да и только. Те, кто знает пьесу или видел фильм «С любимыми не расставайтесь», ошеломлены вдвойне, ведь они-то точно знали предстоящее место действия — унылый городской суд, через который проходит череда разводящихся. Потом по ходу действия мы разглядим в пейзаже земные приметы: затаившиеся в правой кулисе трубы коммуникаций, в глубине слева железную винтовую лестницу, повисший на стенке коммуналки вечный велосипед, каменный шар на постаменте — должно быть, в сквере, телефон-автомат, раскладушку, стол и стул для судьи. Ведь браки только совершаются на небесах... Из зала выбежит фотограф, щелкнет затвором, остановив счастливое мгновение, как чеховский Федотик из «Трех сестер».
Яновская любит делать многонаселенные спектакли, добавить к действующим лицам пьесы «и другие». Дорожит оттенками смыслов. Естественно, что в эту раннюю володинскую пьесу она подселила реплики из «Записок», сценку «Перегородка», рассказ «Всё наши комплексы», но явление среди персонажей незабвенной Агафьи Тихоновны сразу делает советский сюжет вневременным. К тому же она здесь в исполнении Оксаны Лагутиной не привычная дородная, засидевшаяся в девках дурында, а поблекшая, не первой молодости девушка, иссушенная тоской по утраченной любви к милому сердцу Подколесину. Бродит скоро уже почти двести лет среди людей вечной странницей.