А сейчас она сидит со мной рядом на заседаниях федерального комитета «Гражданской платформы» и с огромным интересом пытается понять те сферы, с которыми она сталкивается. У нее очень острый ум и большое желание разобраться. Так что претензий у меня ни к ней, ни к Филиппу, как к людям, не было и нет. Просто весь шоу-бизнес налоги не платил, и надо было действовать.
Я действительно их пригласил и объяснил, что платить налоги не так плохо и не так страшно. На ближайшем концерте в честь Дня милиции выходит Филипп Киркоров и рапортует: «Лейтенант запаса Киркоров налоги заплатил!» И это было абсолютной правдой.
Большинство шоуменов, вы знаете, тогда оформились индивидуальными предпринимателями. У нас они платят меньше, чем почти в любой европейской стране, но платят четко.
— Почему пришлось сменить налоговое ведомство, где все складывалось удачно, на Минтруда и соцразвития?
— Михаил Касьянов, став премьер-министром, сказал мне, что у него не получается поставить меня на налоги. У нас же в те времена премьеры очень часто не в состоянии были даже назначить своих замов. Скажем, Михаил Задорнов, которого уже сделали первым вице-премьером, но не дали Министерство финансов, взял и ушел из правительства. И правильно сделал в такой ситуации. Касьянов же предложил мне либо представлять правительство в парламенте с полномочиями вице-премьера, либо возглавить Минтруда. Я пошел в здание на Биржевой — это была новая, интересная работа.
— Кто виноват в «косяке» с монетизацией льгот?
— Разработка этой реформы началась в мою бытность министром. В 2001 году мы направили свои предложения в Минфин, но он денег не дал — счел, что слишком много запросили. Хотя на самом деле мы просили в восемь раз меньше средств, чем было потрачено. Причем мы предлагали принципиально другую мотивацию реформы. Уверен, что если бы мы пошли этим путем, все бы получилось как надо.
Я все время рассказываю простую историю про Ходжу Насреддина. Помните, тонет человек. Стоят стражники, пытаются его вытащить, орут ему: «Дай, дай руку», а он все бултыхается и тонет. Ходжа Насреддин подошел, протянул руку и сказал: «На». Все, утопающий был спасен.
При монетизации льгот нельзя было говорить гражданам: мы решили, что вам лучше получать не натуральные льготы, а деньги. Нужно было всего-навсего сказать: никто на ваши льготы не покушается. Хотите их оставить — они ваши. Но если хотите взять деньги, то условия такие-то. Больше не надо было ничего, и все бы получилось. Огромная часть людей пошла бы за деньгами, и это было бы их личным выбором.
Не вышла и реформа госслужбы, которая тоже была подготовлена. Логика простая: сначала убрать максимально возможное количество управленческих функций, перебросив их на субъектовый и муниципальный уровни, а уж потом решать, кто кем командует. Сначала подрезать функции, а потом сокращать количество министерств до 12, вместе с ними — число чиновников, и монетизировать их льготы. Ведь, скажем, расходы на содержание служебного автомобиля у многих до сих пор превышают зарплату. Несчастный «Фордик» обходится государству в 160—180 тысяч рублей в месяц — дешевле на лимузине по Москве ездить. Если предложить человеку часть этой суммы вместо автомобиля, что он выберет?
А сколько стоит содержание мощнейших медицинских центров? Почему просто не сделать человеку страховку и сказать: выбирай, где лечиться. Все говорят, ох, у них льготы, а получается с точностью наоборот: когда у тебя есть льготы по лечению, ты сидишь, работаешь, и времени добежать до врачей у тебя нет. А когда ты перестал работать чиновником, когда нужно идти лечиться, у тебя это все снимается. Выходит, что сами чиновники очень сильно проигрывают. Сделайте страховку — и все будет нормально.
— Как оказались на Кавказе?
— В правительстве Фрадкова главой Минздравсоцразвития стал Зурабов, я же должен был возглавить службу занятости. Было решено переформировать министерство, и премьер-министр пригласил меня пойти к нему советником. Я работал там чуть больше полугода, причем занимался еще и Абхазией, и Южной Осетией. Мне это было интересно, и когда полпред президента в ЮФО Дмитрий Козак пригласил меня в округ, я согласился.
Кстати, работая у Фрадкова, я еще некоторое время был министром де-факто не существующего министерства. Старое должно было ликвидироваться, поскольку здравоохранение и социальное развитие объединили, и де-юре я был главой еще не упраздненного министерства. Можно было сидеть главой ликвидационной комиссии очень долго. Так, когда я первый раз пришел в налоговую, то застал невиданное чудо: комиссию по ликвидации алкогольной службы, которая занималась ликвидацией комиссии по ликвидации прошлого варианта алкогольной службы. Сидели две комиссии и друг друга ликвидировали. И я мог спокойно сидеть, но решил, что такая работа не для меня.