— Поднимет ли реформа, предполагающая условно прямую выборность сенаторов, вес и дееспособность Совфеда?
— Да, да и еще раз да. Если есть возможность сделать выборы, то их надо делать. И восстановление мажоритарных округов к лучшему. Я сам три раза с удовольствием избирался от мажоритарного округа — у тебя есть прямая связь с избирателями, ты ответственен перед ними.
— Но выбирать сенаторов придется «условно прямо». Это вас не смущает?
— Конечно, лучший вариант — прямые выборы, но беда в том, что по Конституции Совет Федерации формируется.
Я помню Совфед, когда туда избирали, — очень сложный, очень тяжелый. Но он был для страны очень полезен, там была масса интересных людей, и с ними действительно интересно было работать. Так что, конечно, прямые выборы всегда лучше непрямых.
— Прояснились ли причины вашей досрочной отставки с поста сенатора Пермского края?
— Я высказывал версию о том, что интрига закручивалась вокруг депутатского мандата Андрея Климова, ставшего моим преемником в Совфеде, и от этой версии не отказываюсь. Но я в этом вопросе специально не разбирался. Зачем? Есть право у губернатора посылать в верхнюю палату того, кого он считает нужным. Мы видим, чем все это закончилось: Климова действительно перевели в Совет Федерации, Анатолий Ломакин пришел на его место в Госдуму и уже успел сложить полномочия. Так что результативность этой затеи оказалась равна нулю.
— У ваших преемников в Совфеде вообще несчастливая судьба. Скажем, Билалов, досрочно сменивший вас на посту сенатора Краснодарского края, вообще угодил под следствие. Тенденция, однако?
— А не подсиживай другого! У меня действительно было две таких истории подряд в Совете Федерации, и мы видим, чем они закончились.
— Но говорят, что с Александром Ткачевым, в отличие от Виктора Басаргина, вы разбежались вполне полюбовно. Или «все врут календари»?
— У меня же подход какой? Я прихожу на новое место работы, тут же пишу заявление об увольнении и сдаю его работодателю, поскольку не держусь за место. Если надо, он его запускает. Бланк моего заявления лежал у Ткачева с 2004 года. Я ему очень благодарен за то, что он взял меня на эту работу, я старался работать, и решение о назначении Билалова было неожиданным. Хотя, конечно, я предполагал, что это когда-то произойдет, но о самом решении узнал из СМИ.
— Многие считают, что вам вышла боком дружба с Прохоровым.
— Разумеется, мне говорили: что, мол, ты с этим оппозиционером работаешь? Но уж если к этому придираться... Единомыслие никогда не приводит к хорошим результатам — наличие реальной, действенной оппозиции идет лишь на пользу парламенту. То, что тогда «Правое дело» вышибли из избирательной кампании, было большой ошибкой. То, что сейчас тут же приходят с обысками к выдвигаемым «Гражданской платформой» кандидатам и возбуждают против них дела, это очень плохо.
— Как родилась идея передачи «Фискал»?
— Венедиктов давно хотел делать эту передачу, но не находилось желающих. По-моему, он ко мне приходил с этим предложением, еще когда я в налоговой службе работал. Но у меня все не получалось и не получалось. Сейчас же появилось немного времени.
— Вашим студентам можно на лекции не ходить: послушал «Фискал» — и в дамках.
— Это не лекции, а популяризаторские передачи. В лекциях для серьезных студентов-специалистов надо каждую ситуацию разбирать, делать четкий анализ. Скажем, ставка завышена, объект обложения неправильный — вот что получилось в экономике. А здесь задача другая: увлечь.
— Увлекаете, могу свидетельствовать как постоянный слушатель.
— Спасибо.
— И о сокровенном. Солдатиков все еще собираете?
— Солдатики стоят и на меня все время смотрят — они у меня несколько полочек занимают. Это не просто солдатики, это русская армия разной формы одежды за 300 лет.
— Всегда ли платили налоги и спали спокойно?
— Всегда. Можно поднять мои декларации с 1993 года. Сейчас говорят о том, что необходимость госслужащим заполнять декларацию о доходах и налогах — это нововведение. Но декларации существовали давным-давно, и мы их заполняли. Вы помните, что как только я пришел в налоговую службу, то сразу же опубликовал декларацию, хотя этого тогда еще никто не требовал. Причем не только за себя, но и за жену, и за родителей. Описал все, что только можно. Через полтора десятка лет к этому же и пришли.