— Вам экспорт помогал?
— А мы, собственно, за счет него и выжили. Только потому, что в 1990 году впервые вышли на экспорт. Samsung помог. Он тогда ставил свой завод на реконструкцию, и чтобы не потерять клиентов, попросил нас поставлять продукцию по его контрактам. Мы так и писали в документации: производитель Samsung, сделано на «Микроне». И в течение многих лет закрывали заказы Samsung, пока он реконструкцию завершал. Это была, конечно, чисто гражданская продукция — разнообразные микросхемы для электронных часов, калькуляторов и т. п. Они несложные, но требования к качеству были очень высокими. И это нас спасло. Все предприятия тогда боролись за выживание, и с этого времени пошло нарастать технологическое отставание страны в микроэлектронике.
— Многие выжили?
— Что вы! Была огромная отрасль — в СССР более миллиона человек работало в области электроники, колоссальная инфраструктура. Правильно сказать, что кое-кто выжил. И эта история еще не закончилась — многие из тех, кто выжил, сегодня существуют, но не развиваются.
В дополнение к сказанному еще и приватизация подкосила отрасль. Нам в 1990—1992 годах пришлось сильно постараться, чтобы сохранить нашу связку институт — завод. Эта структура так и задумывалась с самого начала: в 1964-м появился НИИ, а через три года при нем — опытное производство, которое выросло в завод «Микрон», и одно без другого развиваться не может. А на тот момент приватизация была целью государства, и в соответствии со знаменитым законом любой цех, если у него на балансе оборудования выше определенной суммы в несколько миллионов рублей, мог своим трудовым коллективом объявить приватизацию. То и дело на всероссийские аукционы пытались кидать то институт, то завод. И чтобы не допустить разрушения, из двух юрлиц сделали одно. А чтобы окончательно избавиться от опасности передела собственности, стали искать стратегического акционера. Так в 1993 году в нашей жизни появилась АФК «Система».
А те предприятия микроэлектроники, где эта неразрывная связка разработки и производства была разрушена, обанкротились. Весь Зеленоград накрыла череда банкротств. НИИ точного машиностроения и завод «Элион». НПО «Научный центр» и завод «Квант». Далее, как говорится, со всеми остановками. В Воронеже было крупное объединение «Электроника», куда входили такие предприятия, как «Видеофон», воронежский кинескопный завод — ВЭЛТ, завод «Процессор» и другие. Все банкроты. Головное предприятие — Воронежский завод полупроводниковых приборов с производством кристаллов — мы выкупили уже на стадии банкротства, он находился в залоге у Сбербанка.
— И с тех пор все хорошо?
— С тех пор начался этап сложного и неравномерного развития. Первая инвестпрограмма была связана со строительством производства 0,8 микрона. Совместно с правительством Гонконга, которое вошло в состав учредителей, в 1998 году построили новую «чистую комнату». Жуткое дело! Уставного капитала не хватило, приходилось кредиты брать — под 250 процентов! Разруливали все эти проблемы финансисты АФК. А серьезная модернизация началась в 2005—2006 годах. Мы сократили отставание и фактически создали заново новую научно-технологическую базу, построили современное производство чипов и сборочное производство. В общем, пришли к тому же комплексному движению вперед, что было во время Советского Союза. Микроэлектронные технологии ведь очень сложные и дорогие, и потому на этапе восстановления, когда мы сокращали отставание, нам приходилось закупать технологии у ведущих компаний мира. А теперь мы создаем свои — конкурентоспособные.
— Когда будет реванш за убогую советскую домашнюю электронику?
— Мы не выпускаем готовую продукцию. Наше поле — микросхемы. Сейчас в нашей космической отрасли очень много импортной электроники. Очень хотелось бы всю ее заменить отечественной. Мы работаем с Роскосмосом по нескольким программам. Но это долгий путь — длиной в годы. Вообще наша специализация сегодня — элементы EPROM-памяти и флэш-памяти, так называемой энергонезависимой, то есть способной хранить информацию без электропитания: разнообразные бесконтактные метки и карточки, продукты радиочастотной идентификации (RFID), SIM-карты, чипы с высокой степенью защиты для ID-карт, паспортов, банковских карт и т. п.
— Разве это передовой край?
— С точки зрения потребителя, да, это привычные вещи. Но вы же, когда пользуетесь этими картами или метками, не задумываетесь, что там внутри. А в технологиях производства RFID-меток технологические революции происходят чуть ли не каждый день. Это и есть самый что ни на есть передний фронт мировых разработок. Как еще уменьшить размеры? Как записать больше информации? Чтобы она хранилась больше 10 лет. Чтобы больше не повреждалась от того или иного воздействия. Сегодня весь мир занимается новыми элементами памяти, потому что базовые возможности стандартной ячейки памяти, которая сейчас используется в большинстве приборов, исчерпаны. И весь мир ищет принципиально новые варианты исполнения энергонезависимой памяти. Это целый пласт фундаментальных исследований, начиная с поиска новых материалов, изучения их магнитных или сегнетоэлектрических свойств, поиска новых принципов захвата энергоносителей, как, например, нанокластеры кремния. Огромная база для исследований международного уровня.