— Но потом ведь вы объединились на программе «500 дней»?
— Отчасти. Там трудился разношерстный коллектив, не только из академической среды… Еще во время учебы в аспирантуре вместе с другом и однокурсником Алексеем Михайловым я устроился на работу экспертом в планово-бюджетную комиссию Верховного Совета СССР. Мы получили доступ к проекту бюджета на 1990 год. Достаточно было двух-трех месяцев анализа, чтобы, обладая определенным уровнем теоретических знаний, понять: ситуация в стране близка к катастрофической. Разбалансированность экономики поражала, а главное — отсутствовал внятный план выхода из кризиса. Нас с Алексеем тогда шокировало, что никто из депутатов не сознает серьезности проблемы, люди обсуждали политические вопросы, а надо было спасать страну. Стремительно нарастал дисбаланс между денежной массой и товарами, накапливались иные противоречия… Примерно в те дни Михайлов рассказал мне, что познакомился с замечательным человеком по фамилии Явлинский. Григорий Алексеевич работал завотделом в комиссии Совмина СССР по экономической реформе. Мы с Лешей набросали основной контур, идеологию программы, получившей чуть позже название «400 дней доверия». Нужен был красивый, яркий образ, никто не обещал, что через неполных полтора года наступит счастье, речь шла о первоочередных, неотложных мерах. Через Михаила Бочарова, который был депутатом и союзного, и российского парламентов, документ утек в Верховный Совет РСФСР. В результате Горбачев и Ельцин договорились о совместной работе над программой «500 дней», это пришлось на период перемирия между ними. Явлинского пригласили зампредом правительства России, мы с Алексеем вошли в комиссию по экономической реформе в ранге, приравнивавшемся к уровню заместителя министра. Тогда удалось подготовить проекты законов по приватизации, макроэкономической стабилизации, акционированию, банкам… Известно, что из программы «500 дней» ничего толком не вышло. Объективно говоря, на это и шансов было мало. Ключевую роль сыграла политика. Горбачев не хотел рисковать и идти на радикальные преобразования, а Ельцин стремился к власти и не собирался таскать каштаны из огня для другого. Роль второго плана его категорически не устраивала.
— Поход в Думу в 93-м был для вас вынужденным шагом?
— Абсолютно осознанным. К тому моменту я уже более двух лет отработал в ЭПИцентре, занимаясь вместе с Григорием Явлинским и коллегами экономическими и политическими исследованиями. К слову, наш офис располагался на 27-м этаже книжки-высотки рядом с Белым домом, и кульминация противостояния Кремля и мятежного Верховного Совета проистекала, можно сказать, на наших глазах. Мы эвакуировались за несколько часов до штурма здания Макашовым и его сподручными… Тогда же, в октябре 93-го, возникла идея создать избирательный блок и идти на выборы в Госдуму. Явлинский колебался, что ему свойственно по жизни. В тот раз нам удалось убедить Григория Алексеевича в необходимости перехода из консультантов в активные участники политической жизни. Возникло «Яблоко». Агитируя за него, я исколесил весь Дальний Восток. В первую очередь Камчатку и Приморье. На выборах мы получили значительную поддержку избирателей в моем родном регионе — 10—12 процентов.
— Тогда у вас еще были хорошие отношения с Явлинским?
— Они и потом не портились.
— Ну как же? Через два года вы не попали в федеральный список «Яблока». Говорят, Григорий Алексеевич собственноручно вычеркнул вашу фамилию.
— Все, что ни делается, к лучшему. Я пошел по одномандатному округу на Камчатке и победил. Считаю, каждый депутат должен иметь свой округ. В 2005-м я ушел из Думы среди прочего и по той причине, что был изменен принцип формирования нижней палаты Федерального собрания. Партийные списки, на мой взгляд, ведут к уничтожению парламента как представительского органа власти. Теряется обратная связь с обществом. Полагаю, никто не станет спорить, что Госдуму образца девяностых годов не сравнить с той, которую имеем сейчас. И параллель не в пользу последней. Ныне это, по сути, филиал президентской администрации и правительства, штампующий законы на конвейере, что печально для страны в стратегическом плане. Надеюсь, тенденция будет повернута вспять.
— Это другая тема, Михаил Михайлович. Вы от вопроса о Явлинском не уходите.
— Собственно, тут и рассказывать не о чем. Не секрет, что моя независимая, самостоятельная позиция внутри «Яблока» вызывала некоторое неудовольствие Григория Алексеевича. Когда пошла дискуссия, кого включать в федеральный список, мною решили усилить дальневосточное направление. Я отнесся к этому спокойно. Снова поехал на Камчатку и победил, хотя и в непростой борьбе. Вошел во фракцию «Яблоко» и во второй раз возглавил думский Комитет по бюджету, налогам, банкам и финансам.