Когда начали прорабатывать вопросы подготовки американских спутников к пуску, оказалось, что они требуют помещений с чистотой выше, чем в операционной. И еще были сотни вопросов — транспортировки, заправки, взаимодействия.
Первое, что сделали, — наладили быт. Разработали и построили завод по очистке воды с помощью озона. Вода стала соответствовать мировым стандартам, и это в пустыне. Построили четырехзвездочный отель. Это была большая работа. При этом Казахстан постоянно вставлял палки в колеса. Там же своей системы энергоснабжения не было, и казахи постоянно отключали электроэнергию. Были случаи, когда ракета на старте, идет заправка — и вырубается электроэнергия. Причем это происходит еще и на глазах американцев. Мы закупили дизель-генераторы, которые срабатывали в случае чего на автомате.
В итоге Байконур подготовили к коммерческим пускам с помощью «Протона». Первый произвели 9 апреля 1996 года, когда на геостационарную орбиту вывели аппарат «Астра-1F». Перед этим я испытал волнение, которого не было ни разу за добрую сотню предыдущих запусков, в которых участвовал. В ту ночь мне не спалось, мы с моим заместителем Игорем Додиным вышли из коттеджа и часа два гуляли, поглядывая на освещенную ракету на старте. Как всегда, я надел белую рубашку с галстуком и поехал на наблюдательный пункт, где собрались специалисты и иностранные заказчики. Началась автоматическая подготовка к пуску. Чтобы отвлечься, я начал комментировать заказчикам то, что происходит на борту ракеты. Пуск прошел без единого замечания. И до 2007 года у нас все коммерческие пуски были идеальными, выводили спутники с высокой точностью.
— Внешнеэкономическая деятельность Центра Хруничева ограничивалась лишь запусками?
— Почему же? Мы участвовали в создании и запуске на орбиту Международной космической станции. Она пришла на смену «Миру» и довольно успешно работает до сих пор. За рубежом отдавали себе отчет в том, что без России, и конкретно без Космического центра имени Хруничева, на развертывание МКС у них уйдут десятилетия и многие миллиарды долларов.
— Чем сейчас занимается центр? «Протоны» же не будут летать вечно.
— Действительно, на «Протонах» уже сейчас не получается реализовать некоторые запуски. Зарубежные спутники становятся все более массивными. Уже некоторые достигают 12 тонн, а «Протон» способен вывести на переходную орбиту максимум 6 тонн. Но мы не стоим на месте. В августе 94-го Центр Хруничева выиграл конкурс по созданию ракеты XXI века «Ангара». Ее у нас спроектировали, построили, произвели удачный запуск модуля в составе южнокорейской ракеты. По своим характеристикам этот носитель превосходит все ракеты подобного класса. Его преимущество в том, что он относится к новому семейству носителей на основе единого универсального ракетного модуля первой ступени. Один модуль — это носитель легкого класса, три модуля — среднего. Нужен тяжелый класс, подключаем пять модулей. На базе «Ангары» создается сверхтяжелая ракета, способная выводить на опорную орбиту 50 тонн груза. Это положит основу для лунной программы, о которой сейчас так много говорят.
— Почему в последнее время в России было много неудачных запусков?
— Никакой системной ошибки здесь нет. Каждый раз какая-то мелочь вмешивается, чья-то дурь обычная. Например, запускали аппарат в конце 2012 года. Заказчики попросили увеличить температуру в двигательном отсеке. Конструкторы взяли и согласились. Не посоветовались с двигателистами и получили… Это был самый настоящий ляп. С «Фобос-Грунтом» примерно то же самое произошло. Его делали 10 лет. Следовало провести полную комплексную наземную отработку, но денег нет, да и время поджимало: пускать можно «в окно», которое было тогда или только через три года. Рискнули, но надо было аппарат запускать не на «Зените», а на «Протоне».