То, что театр решил не устраивать чествование самого себя, безусловно говорило о чувстве собственного достоинства, но то, каким получился спектакль «Пристань», поставленный вместо дежурного юбилейного торжества, можно сказать, ошеломило. Меньше всего его хочется рецензировать. Римас Туминас, несколько лет назад возглавивший труппу, сделал так, чтобы и те, кто на сцене, и те, кто в зале, вместе отслужили мессу по Театру. Мессу — не рецензируют.
Художник Адомас Яцовскис выстраивает на сцене храм, а композитор Фаустас Латенас обрамляет действие знаменитым хоралом Miserere, и мы вспоминаем, что в театре не работают, а служат. В сменяющихся эпизодах, исполненных корифеями, оживает тот самый вахтанговский дух. Достаточно увидеть выход Василия Ланового, читающего Пушкина, чтобы понять, каким должен быть фрачный герой. Услышав слова Владимира Этуша, исполнившего монолог старого Соломона из «Цены» Миллера, познаешь вкус горького юмора. Явление Юлии Борисовой в роли Клары из «Визита дамы» — ироничнейший парафраз на темы лирических героинь. И как контрапункт — Людмила Максакова (Бабуленька из «Игрока») — неистовая характерность. Юрий Яковлев в бунинских «Темных аллеях» погружает в бездонную психологическую глубину, заставляя вслушиваться в шорох его голоса. И, наконец, апофеоз спектакля — Галина Коновалова, сыгравшая старую певицу из рассказа Бунина «Благосклонное участие». Надо увидеть работу 95-летней актрисы, никогда не бывшей на первых ролях, чтобы ощутить, что есть вахтанговское и в искусстве, и в жизни.
Когда в финале над сценой взовьется белый парус и на нем высветятся лица тех, кто составил славу этого театра, два чувства сольются в тебе — щемящей грусти и надежды на будущее. Потому что ты видел не спектакль о театре-легенде, а спектакль живого театра, у которого было славное прошлое и есть будущее.
Мария Седых
Диалоги с железной леди / Искусство и культура / Художественный дневник / Балет
По инерции мышления в балеринах всегда поражает сочетание хрупкой внешности и железной воли. Диана Вишнёва пример этого чудного парадокса. Не успела Москва опомниться от шаровой молнии La La La Human Steps канадца Эдуарда Локка, где два месяца назад солировала Вишнёва, а у нее уже новая премьера — «Диалоги». Тройная. Тщательно обдуманная. Представляющая мутацию женщины в танце ХХ века.
Спектакль открывал «Лабиринт» легендарной матушки американского модерна Марты Грэхем — история о женских страхах и комплексах, упакованная в обертку античного мифа об Ариадне. Опус 1947 года рождения почти не устарел, поражая энергетикой и заложенными возможностями блеснуть игрой. Техника Грэхем для Вишнёвой не представляет сложности (а после хай-тека Локка выглядит детской прописью), но доказать свое право на психологически нагруженный танец она должна была — себе, публике, хранителям Фонда Марты Грэхем — и справилась отлично. Нервная, натянутая как струна, Вишнёва одолевала страхи и справлялась с искушениями судьбы одними жестами — точь-в-точь как завещала главная танцфеминистка ХХ века. И воплотивший маскулинность ушедшего века рогатый Минотавр в конце концов оказывался средством, а не целью: его побеждала женщина. В многословном, сделанном специально для нее сочинении Джона Ноймайера «Диалог» (давшем название всему проекту) мы увидели Вишнёву трепетную, готовую подчиниться чужой воле, но тут же исподволь навязать свою — видимо, живой классик Ноймайер счел именно эти черты ее характера любопытными для танца. Вечно актуальные оттенки отношений М и Ж он снова разобрал на части и благодаря Вишнёвой и ее партнеру Тьяго Бордину таки обнаружил в них что-то новое. Получилась, кстати, отдельная история в карьере Дианы: она давно танцевала максимально приближенный к классическому балет «В ночи» на музыку Шопена, а теперь близкий к нему «Диалог» на «Вариации на темы Шопена» Фредерика Момпу.